Столица Российской империи. История Санкт-Петербурга второй половины XVIII века

«Прикажи немедленно закупить свежего мяса, а соленое, коли дома, сиречь на Смольном дворе имеется, то вели по тем же местам и столько же числом, как в светлое воскресенье роздано было, а в какие места, сам знаешь, чтоб и они могли раговеться».

«Надеюся, привезли на кораблях груш и бергамотов, то сам съезди и купи по две бочки каждого. А ежели еще не привезли, то надеюсь, что привезут, и не медля к нам пришли».

«Раздай три тысячи рублей на каторжный двор, по тюрьмам и богадельням, чтобы каждому по рублю досталося. Ежели останется от трех тысяч, то, конечно, принеси, а ежели не достанет, то сего ж дня мне скажи, а в расход не списывай. Также потрудися сам съезди, нет ли таких, что в поруках или в иных каких для выкупа, окромя смертно убивцев, сидят; мне сей же день немедленно уедоми».

Несмотря на все это, теперь нельзя, как прежде, сетовать на дороговизну в Петербурге. Цены на одежду, вино и чай там такие же, как и здесь у нас. Все употребляемые в домашнем хозяйстве продукты там можно приобрести за половинную цену, а порой и за треть цены в сравнении с нашими. Однако приезжий, не ведущий домашнего хозяйства, платит за свой стол столько же, сколько мы здесь. В Петербурге многое можно купить куда дешевле, чем здесь. И все прочее продают по умеренной цене, за исключением устриц и лимонов, которые редки и дороги. А поскольку, кроме того, местность приятная и здоровая, то не следует думать, что жизнь приезжего в Петербурге, да и по всей России может стать трудной и огорчительной из-за сурового климата или из-за дороговизны и недостатка чего-либо, предоставляемого природой и искусством. Если такое и случается, то вследствие недовольства чужим образом жизни или, возможно, из страха, если находишься на стороне слабых, перед большей мощью партии сильной; а если попадешь в мощную партию, то перед непостоянством удачи или же из-за других причин, по собственным обстоятельствам каждого, которые лучше всего известны ему самому».

В декабре 1761 г. императрица Елизавета Петровна скончалась. По преданию, кончину ей предсказала известная в то время петербургская пророчица Ксения. Она ходила по городу и говорила: «Пеките блины, вся Русь будет блины печь», т. е. готовьтесь к поминкам.

Кстати, личность Ксении в Петербурге весьма примечательна и поныне. О ее юности ничего не известно. Народная память сохранила лишь то, что связано с ее юродством, начавшимся после внезапной смерти горячо любимого мужа — полковника Андрея Федоровича Петрова. Потрясенная горем двадцатишестилетняя вдова в день похорон мужа надела его одежду и в таком виде пошла за гробом. Все решили, что несчастная лишилась рассудка. Она же требовала: «Не зовите меня больше Ксенией, а зовите Андреем Федоровичем». В странном виде она продолжала ходить и после похорон, говоря: «Ксеньюшка моя скончалась и мирно почивает на кладбище, аз же грешный весь тут».

Принудительное медицинское обследование по требованию родственников мужа, пытавшихся лишить вдову права распоряжаться наследством, показало, что психически она совершенно здорова. Вступив в законные права, все имущество, включая дом, Ксения раздала нуждающимся. Бездомная, она целыми днями скиталась по улицам Петербурга в том же мужском костюме, бормоча невразумительные речи, собирая подаяние, подвергаясь насмешкам и унижениям. В особенности ей доставалось от мальчишек.

Верующие, однако, стали замечать, что эта «безумная» сама подает нищим, а по ночам усердно молится в уединенных местах. Постепенно ее полюбили, стали прислушиваться к странным речам, в которых порой оказывался глубокий смысл. Матери приносили к ней своих детей, чтобы она покачала или приласкала их. Такой образ жизни Ксения вела в течение 45 лет, до самой смерти. Похоронена она на Смоленском кладбище Петербурга.

Почитание Ксении началось сразу после ее смерти и с годами все возрастало.

У Петербурга, сравнительно молодого города, появилась своя святая.

В начале XX в. митрополит Антоний (Вадковский) в память блаженной Ксении учредил на Малом проспекте Васильевского острова Дом трудолюбия для вдовиц и сирот, не имеющих крова и возможности заработать себе на хлеб.