Столицы Запада

У Латинского квартала два бульвара — Сен Жермэн и Сен Мишель. Каждый из них характерен по-своему. Сен Жермэн воплощает в себе печаль своего квартала. На этом бульваре почти не встречаются обычные кафе, и отсутствие их придает ему суровый вид. Мало на нем и торговых предприятий. Все больше немые, незрячие громады общественных зданий, учреждений, да жилые дома с пыльной зеленью жалюзи. Бульвар Сен Мишель жители этого квартала интернациональной буржуазной молодежи ласково называют — Бульмиш. Это — веселый бульвар. Тут сплошь кафе. Изредка втиснется между ними узенькая, как щель, табачная лавочка. Под навесами кафе, за столиками, стоящими прямо на тротуаре, летом посетители млеют в тяжелом жару раскаленного города. Тянут через соломинку ледяной сироп-гренадин, красный, как кровь, и слушают восторженную трескотню парижанок. Там, где кончается веселый Бульмиш, где тенистые аллеи Люксембургского сада уступают место газонам на площади Обсерватории, где глубоко в землю врыт и огражден высокой железной решоткой вокзал окружной железной дороги, там начинается район Монпарнас. Живут в нем художники. За Монпарнасом числились исстари три достопримечательности. Первая — кладбище, на котором неподалеку от братской могилы расстрелянных коммунаров похоронен русский революционер и террорист Гершуни. Вторая — улица Гетэ, с народным, театром и увеселениями в народном духе. Третья — кафе Ротонда, главное место вечерних сборищ монпарнасских художников.

Недавно здесь, вблизи Ротонды, недалеко от улицы Гетэ и кладбища, выстроили шестиэтажный железо-бетонный гараж на полторы тысячи автомобилей. Окна у этого гаража не чередуются с простенками, как в обычных домах. Вдоль каждого этажа, от края до края, тянется одно сплошное беспрерывное окно. И вечером серая громада здания шесть раз охвачена широким световым поясом. Машины взлетают в верхние этажи по наклонным плоскостям или подымаются на лифтах. У входа — колонки бензиновых автоматов. К югу от Латинского квартала и квартала Монпарнас начинается суровая область. Там Париж перестает быть обильным. Бедность, а за ней и прямая нищета в кривых переулках и утомительно длинных улицах выпирают наружу облупившимися фасадами. На каждом углу, через каждые девять шагов гостеприимно открываются двери дешевых, кабачков — "бистро". Здесь молодое кислое, но достаточно пьянящее вино дешевле минеральной воды, здесь добрую рюмку коньяка или абсента наливают за такую ничтожную монету, что она, наверно, найдется в складках кармана любого безработного. Опьянение стоит так дешево и так предупредительно заготовлено для каждого желающего, а жизнь в этих мрачных, запущенных кварталах, наполненных запахом дешевого оливкового масла и гнилых овощей, так беспросветно тяжела, что в "бистро" тянутся все — и фабричный рабочий, и незадачливый шофер городского такси, и фонарщик, слегка разжижающий по вечерам сумрак этих улиц водянисто бледным газовым светом и погружающий их снова в полный мрак за полночь. Ходят в "бистро" и безработные, и женщины, и даже подростки. В богатом Париже, не страдающем от безработицы, есть рабочие, для которых даже самое скверное жилище в полуразвалившемся доме на окраине — недоступная роскошь,

Часто рабочие семьи принуждены селиться в баржах, выброшенных на берег канала и негодных более для навигации.

Убогие кварталы с перенаселенными домами и переполненными "бистро" уходят далеко на юг, до самой окраины города, до парка Монсури, который разделан с подлинным буржуазно-парижским изяществом и так же чужд и непонятен в этом районе, как брильянтовая сережка в ушах фабричной работницы.

За улицами рю де Ля Глясьер и рю Тольбиак, за корпусами центральной парижской мельницы, элеватора и холодильника, начинается фабричный район. С величайшим удивлением натыкаешься здесь на совершенно неожиданное название улиц. Улица Жореса. Почему в этом буржуазнейшем из всех городов целая улица, хотя и пригородная, отдана имени подлинного вождя пролетариата? В каждой стране буржуазия придумывает и применяет, в зависимости от общих условий, свои особые приемы и методы классовой борьбы, проявляя иногда поразительную находчивость в изобретении приемов обманывания широких и недостаточно сознательных слоев пролетариата. С этой целью парижская буржуазия похоронила Жореса в Пантеоне и назвала его именем какую-то завалящую улицу на окраине.

За улицей Жореса дымят высокие трубы механических и электротехнических заводов. Дальше тянутся спортивные площадки рабочих клубов. В дождливую погоду на плохих мостовых густая грязь, и жители ходят в высоких кожаных гетрах. Здесь через Сену перекинут мост, висящий на гигантских пучках стальных тросов. Постройка этого моста была задержана империалистической войной и длилась более десяти лет.

Основой планировки Парижа и разбивки его улиц является площадь-звезда, с расходящимися во все стороны проспектами и бульварами. Этот мотив повторяется и у самой юго-восточной окраины Парижа. Здесь в центре звезды — площадь Итали.

СРЕДНЕВЕКОВАЯ МАНУФАКТУРА