Столкновение

– У вируса не может быть политики. Это всего лишь цепочка ДНК, РНК со своими в настоящий момент неразгаданными механизмами заменять собой генетический код клеток хозяина, в основе которого лежат сверхвысокие, вне диапазонные частоты электромагнитной природы. У вируса не может быть политики. Мы все для него лишь незаселенные территории, которые будут служить ему либо питанием, либо почвой для размножения. Не надо считать, что человек зараженный этим вирусом будет иметь собственные желания, и пытаться разглядеть человека в оболочке, он всего лишь ищет возможность выполнить поставленную ему задачу – распространение генома и исключение конкурентов в пищевой и репродуктивной среде.

– М-да… – протянул "продавец". – Выходит война до последнего человека?

– До последнего живого микроорганизма, – поправил его ученый. – Вы знаете что происхождение вирусов до сих пор не выяснено?

– Да, мне про это говорили ваши коллеги, – было видно, что Владимиру не по себе от проведенного разговора. Очень сложно смириться с тем, что ты являешься не более чем "незаселенной территорией".

– Очень может быть, что вирус – это конечная эволюция предыдущих биоценозов, в планетарном масштабе. Он появился еще до того, как возникли первые одноклеточные. Возможно он уже неоднократно уничтожал все живое до нас, – сказал некробиолог и от его прозрачного взгляда сквозь, Владимиру стало не по себе. – Мы просто выкопали его каким-то образом, возродили в пробирке… дали ему мишень, помогли эволюционировать… – некробиолог сокрушенно вздохнул.

Несколько секунд "продавец" смотрел на ученого. Серые волосы на его голове привстали дыбом, воротник светло-голубой рубашки будто подпрыгнул на напряженных плечах, руки до этого просто лежавшие ладонью друг в друге, сжались до побеления, лицо стало неподвижным, словно каменным.

– Ты знаешь, Док, – внезапно перешел на "ты" Владимир. – Я уже лет десять не был в Зоне, но сейчас, клянусь я почувствовал ее позади тебя.

Он нервной рукой расстегнул, практически сорвал верхние пуговицы с рубахи, вскочил и подошел к выдвижным ящикам стола. Он заметно побледнел и казалось тихая истерика била его изнутри. Трофим видел подобное. Это следы Зоны, однажды заглянувшая ему в душу, она навсегда внушила ему страх. Такие сталкеры не могут находиться в ее пределах, не свихнувшись или бессознательно не покончив с собой в аномалии. Владимир громко звякнул стаканом о бутылку, доставая их из ящика. Резко, с хрустом сорвал крышку и трясущейся рукой налил до краев. Не поворачиваясь к Трофиму, негромко выдохнув он в несколько глотков осушил стакан, жадно, словно это была просто вода.

– Как тебя кличут, сталкер? – негромко спросил Трофим.

Владимир вздрогнул, словно его застали врасплох. Голова вжалась в плечи, словно на него навели оружие.

– Моль.

– Я знал одного сталкера по кличке Моль, – усмехнулся Трофим совпадению. – Тот Моль – напарник Якоря.

–Ходит в старом комбинезоне "Сева" ранней модификации? – спросил его "продавец".

– Да. Как ты узнал?

– Это мой комбинезон. Я его продал мужичку, чтобы собрать денег на выход из Зоны. Комбинезон счастливым был, всегда меня из всех неприятностей вытаскивал, я так тому мужичку и сказал… его видать за меня после и приняли, из-за комбинезона. Вот еще на одну моль стало больше, – улыбнулся Владимир и только сейчас повернулся к Трофиму лицом.

Теперь Трофим видел, что это был далеко не парень, это действительно был сталкер, отмеченный Зоной, чью печать, как пулевое ранение нельзя ни стереть, ни замазать, ни залечить окончательно. И тот, кто уже получил подобную печать, всегда увидит ее на другом. Несмотря на этот элегантный серый в полоску костюм, светлую рубаху и лакированные туфли, если закрыть глаза, легко можно было представить его среди серого тумана Зоны, с влажным холодком ужаса и едва слышной дикой пляской легконогих слепых собак, проносящихся мимо схоронившегося от преследования сталкера.

– Еще стакан есть? – спросил некробиолог.

Глава 3. Сумрак

Через короткое время, когда душевное равновесие "продавца" восстановилось, Владимир и Трофим продолжили работу. Теперь они разместились напротив экрана, где Владимир включил запись. В хорошо освещенном помещении сидел тощий нагой парень, весь исчерченный коричневыми линиями вен, с воткнутыми прямо в грудную клетку электродами, провода от которых уходили за камеру, на голове сидела шапочка, снимающая показатели активности участков коры головного мозга, в руки и в ноги были вставлены капельницы с непомерно толстыми иглами, в которые и из которых постоянно шел раствор.