Столкновение миросистем. Мировая апостасийная миросистема. Том 1

Теологическая многофункциональность пантеона и религиозный парадоксализм. Один из авторов «Истории религии» Ф. Иеремиас пишет: «храмы суть изображения небесного жилища богов, а потому украшены изображениями светил. Рядом с божеством мужского пола – женское божество, супруга» [78] [11]. В небесной иерархии важное место занимал бог подземного мира Нергаль и Вавилон слыл «городом мира», как Нергаль правил в «городе мертвых». Нергаль и его супруга Аллату признавались творцами жизни и плодородия: бог мертвых одновременно и царь жизни. Наряду с Нергалем, подземным богом считался и Эа, парадоксально бывший богом-творцом, добрым морским богом, богом таинственной мудрости и богом-хранителем. Другой парадокс: Истар (Астарта, Нанна) была царицей неба и богиней войны и сладострастной любви. Истар почиталась как мать богов и человечества; она же незамужняя богиня, ищущая по своему желанию очередного супруга. Вавилоняне почитали сладострастную Истар, но была и друга Истар – жестокая и смертоносная [79] [11]. Во главе пантеона стояла триада: господа неба Ану, владыка земли Бел и Истар. Но после объединения Вавилонии и становлении империи в III тыс. до н. э., произошел переворот небесной империи. Царем богов стал «Мардук, правящий небом и землей, богами и людьми». При главенстве Мардука, «Самас, – судия небесного и земного мира – великий судия богов, судия неба и земли» [11].

Синтез теологии, астрологии, нумерологии и каббалы

Ф. Иеремиас пишет: «в вавилонской теологии, характерно соединение космо- и астрологических представлений с миром богов. Син, Самас, Истар – природные божества, а Солнце, Луна и Венера их воплощение. Мардук установил на небе местопребывание богов и поставил звезды. Звезды производятся заклинания. Боги сопоставлены планетам и дням недели: Самас солнце, Син месяц, Нергаль в виде Марса, Небо – Меркурия, Мардук – Юпитера, Истар – Венеры и Ниниб – Сатурна. 12 богам сопоставлен – числами» [80] [11].

Антропоморфный теогенез, принцип полового диморфизма богов. Небесные козни, как религиозная норма. «Ану, Бел и Эа – были сотворены высшей божественной парой. Тиамат хочет сделать своего супруга Кингу высшим из всех богов, возводя его в сан Ану. Символ власти – скрижали судьбы – оказываются все же у Мардука. В рассказе о потопе Мардук и Бел решают погубить людей. Виновником потопа является Бел … Бел разгневался, когда один человек от потопа спасся. Мардук и цари получают свою власть от Бела, ему подчинены демонские силы; он царь духов. В мифе о семи злых духах Бел называется отцом Сина (бог солнца), Самаса и Истар» [81] [11].

Пантеистический универсализм с региональными отличиями. Ф. Ленорман выделил общие черты вавилонской, ассирийской и египетской религии «Концепция божественного существа единого и всеобщего, смешиваемого с материальным миром, встречается повсюду. Это – бог-природа, каждый год опустошающая свое дело, чтобы его возобновить в следующий сезон. Каждому моменту этих операций соответствует особое божественное имя и отдельная ипостась. Отсюда развитие первобытной мифологии, которая имеет совершенно местный характер» [82] [83]. Далее Ф. Ленорман писал: «Религия Вавилона в существенных принципах была той же природы, как религия Египта … но более высокого порядка. Там идея божественного единства изуродована пантеизмом, смешивается создание с Создателем и превращает Божественное Существо в бога-вселенную, в явления природы. Под этим высшим и единым божеством поглощаются все вещи и, в порядке эманации – целая плеяда второстепенных богов. В этих второстепенных божественных существах и проявляются различия главных языческих религий. Воображение египтян… было поражено перипетиями годового движения солнца… Халдео-вавилоняне, предались астрономии, системе звезд и особенно планет читали откровение божественного существа. Подобно сиро-финикийским народам они рассматривали звезды как проявления божественного существа – ипостасей Абсолютного Существа». [83].

Этно-региональные вариации верований. «Местный характер божеств исключал идею единства и братства человечества, – подчеркивает Л. А. Тихомиров, – отношения между языческими племенами получали характер вражды более зверской, чем у животных. Чужой был врагом, истребление которого – приятно местным божествам» [9].