Столкновение миров

Слева, из темноты появилась рука и шлепнула Джека по уху. Он повернулся в эту сторону, сердце его бешено колотилось. Он поскользнулся и упал на одно колено.

Где-то поблизости жалобно застонал Ричард.

Сверху, в темноте, опущенной каким-то образом на землю Слоутом, гремела канонада шторма.

— Кинь его в меня! — издевался Слоут. Он вытанцовывал где-то в непроглядном мраке. Он щелкал пальцами правой руки, а левой размахивал ключом. Жесты его были дергаными, безумными. Джеку показалось, что Слоут похож на какого-то сумасшедшего предводителя бандитской шайки, например, на Ксавьера Кугата. — Кинь его в меня, почему бы тебе не сделать этого? Как в кегельбане, Джек! Глиняная голубка! Большой старый дядюшка Морган! Что ты скажешь, Джек? Есть выход? Кинь мяч и выиграй куклу!

Джек снова переместил Талисман на правое плечо. «Он пугает тебя, заставляет биться в панике…»

Слоут снова растворился во мраке. Снег крутился дьявольской пылью.

Джек нервно озирался вокруг, но нигде не мог увидеть Слоута.

«Может быть, его забрали. Может быть…»

— В чем дело, Джеки?

Нет, его здесь не было. Где-то. Слева.

— Я смеялся, когда твой дорогой папочка умер, Джеки. Я смеялся ему в лицо. Когда сердце Фила окончательно заглохло, я…

Голос вздрогнул. Растворился на мгновение. Вернулся. Справа. Джек повернулся на звук, не понимая, что же происходит, нервы его были на пределе.

— … мое сердце пело, как птица на воле. Оно пело, как сейчас, крошка-Джеки.

Из темноты вырвался камень, направленный не на Джека, а в Талисман. Он уклонился. Смутные очертания Слоута. Снова исчезли.

Пауза… затем Слоут вернулся.

— Трахал твою мать, Джеки, — издевался голос позади него. Жирная горячая рука провела пониже талии.

Джек повернулся, в этот раз чуть не зацепившись за Ричарда. Горячие, больные, злые детские слезы полились из глаз. Он ненавидел их, но они все равно были, и ничто в мире не могло отрицать их. Ветер свистел, как дракон в снежном тоннеле. «Волшебство в тебе», — говорил Спиди.

«Но где оно сейчас? Где, где, где?»

— Заткнись насчет моей мамы!

— Трахал много раз, — добавил Слоут. — Трахал ее по приглашению, Джеки!

За ним. Близко.

Джек развернулся. Поднял Талисман. Он пустил узкую полоску света. Слоут увернулся от нее, но Джек успел разглядеть гримасу боли и злости. Свет коснулся Слоута и поранил его.

«Не надо обращать внимание на то, что он говорит. Это вранье, и ты знаешь это. Но как ему удается проделывать это? Он, как Эдгар Берген. Нет… он, как индейцы в темноте окружают вагон поезда. Как он проделывает это?»

— На этот раз немного спалил мое виски, Джеки, — проговорил Слоут. Казалось, он задыхался, но был еще силен. Почти не достаточно. Джек вертелся, как собака на солнцепеке, прищурив глаза и разыскивая в штормовой темноте Слоута.

— Но я не в обиде на тебя, Джеки. Так, о чем мы там говорили? О да. Твоя мать…

Немного щебетанья… немного тишины… а потом справа из темноты просвистел камень и ударился о макушку Джека. Он развернулся, но Слоут снова исчез в снегопаде.

— Она окручивала мое тело своими длинными ногами, пока я не взвывал от наслаждения! — декламировал Слоут откуда-то позади и справа. — ООООО!

«Не позволяй ему вывести тебя, не позволяй ему…»

Но он не мог удержаться. Ведь это о его матери говорит этот подонок: о его матери.

— Прекрати! Заткнись!

Теперь Слоут был перед ним, настолько близко, что Джек смог бы увидеть его, несмотря на кружащийся снег, но увидел только мелькнувшее лицо, различимое, как ночью под водой. Еще один камень. Этот ударил Джека по затылку. Он отскочил вперед и снова споткнулся о Ричарда, который почти исчез под шапкой снега.

Он увидел звезды… и понял, что случилось.

«Слоут перемещался! Перелетал, перепрыгивал обратно!»

Джек озирался вокруг, как человек, обложенный сотнями врагов, вместо одного. Молния сверкнула в темноте узким сине-зеленым лучом. Он подбежал к ней с Талисманом, надеясь отразить ее обратно на Слоута. Слишком поздно. Она погасла.

«Что же делать, если я не вижу его здесь? Здесь в Территориях».

Ответ пришел к нему дрожащей вспышкой… и, как бы в ответ, Талисман тоже вспыхнул величественным потоком белого света. Он разорвал темноту, как огромная фара локомотива.