Столкновение образов

Проснувшись по привычке, в восемь, Сергей глянул, закрыта ли дверь в спальню и на цыпочках побежал в туалет. Убрав постель в выдвижной диванный ящик, он открыл балконное окно и принялся за обязательную разминку, поглядывая на небо с бегущими облаками. Настроение у него было приподнятое, он попытался разобраться, почему и понял, что ждет сегодня только хороших новостей. Постоянная тревога, ожидание неприятностей, державшие его последние дни в напряжении, отпустили, будто смытые ночным ливнем. Только благодаря поддержке новых друзей он не утратил ещё надежды, что всё разъяснится. Его первоначальное стремление добраться до Новограда казалось теперь глупостью: ведь чем ему там могли помочь, даже сумей он добраться до знакомых? Его могли укрыть на какое-то время, и то неизвестно, получилось бы. Ведь о его новоградских знакомых знали в компании, тот же Генка знал, и Настя знала. Нет, надо дождаться известий от Самуила Григорьевича, он оставался единственным, кто мог сейчас распутать паутину заговора, сплетенную вокруг компании. Вадим хорошо придумал с этой проверкой, но она способна только выяснить, ищут его или нет. Всё равно, он молодец.

Алекс незаметно прошла на кухню, пока он делал зарядку, и рассмеялась, заметив, как он вздрогнул от неожиданности и замер, входя на кухню.

– Я ведь говорила, что у меня режим. Приходится соблюдать даже на отдыхе.

– Но зачем это искусствоведу? – удивился Сергей, принимая из её рук чашку с рисунком котенка на боку, выбранную Алекс для него в первый же вечер. Вадим, например, всегда пил из большой кружки с Бэтменом. Видимо Алекс для каждого гостя выбирала чашки исходя из каких-то своих соображений. Сергей подумал, что его она вполне справедливо могла считать бедным беззащитным котенком, как бы это ни было обидно для его самолюбия. Но ведь так и было, если вспомнить обстоятельства их знакомства.

– Надо постоянно держать себя в готовности, в здоровом теле – здоровый дух, как говорили древние. Ежедневная медитация и настройка, аутотренинг и прочее. Каждое утро сажусь после разминки на пол и погружаюсь в себя, настраиваясь на восприятие прекрасного. Наверное, правы были мои учителя, утверждая, что это возможно только для человека с чистой душой и здоровым телом. Мне, например, нравится вместо стандартных формул стихи Пушкина проговаривать. «У Лукоморья дуб зеленый…», помнишь такое?

– Ещё не забыл, – Сергей ухмыльнулся, вспоминая далекие школьные годы. – И все эти тренировки, настройки ежедневные только для того, чтобы сходить в музей и посмотреть на картины? Не проще ли воспользоваться современной техникой? Сейчас и голограммы уже такого качества, что оригинал от изображения не отличишь. Пусть клиент сам смотрит и пытается понять…

– Чему тебя только учили, не понимаю, – тоном старой учительницы проскрипела Алекс и снисходительно усмехнулась, поправив воображаемые очки на носу. – Наш клиент может поехать в любой музей, но он не хочет рисковать – во время переездов вполне можно взлететь на воздух, сидя в самолете или поезде; он не желает тратить время понапрасну и напрягаться, пытаясь постичь тайны художников. Он ведь понимает, что не каждому дано… Но если он хочет почувствовать то, что доступно не каждому, то готов за это платить. Увидеть можно, понять – нелегко. Ладно, это долго объяснять.

– А ты сейчас очень похожа на одну мою знакомую, – решил поддразнить Сергей, в отместку за то, что она считала его неспособным понять такие простые истины.

– На училку, что ли? – тут же спросила она обычным голосом, но Сергей покачал головой.

– Нет, она твоего возраста, я с ней играю в теннис два раза в неделю. Капризная наследница банкира в нашей… деревне. Бездельница, отсидевшая курс лекций в Болонье и считающая, что в искусстве разбирается лучше всех. Помогает папе собирать коллекцию картин и изображать раз в месяц великосветский салон для местного бомонда.

– Фу, разве я на такую похожа? – надула губы Алекс, бросив взгляд оскорбленной невинности на ухмылявшегося Сергея. Тот продолжал ухмыляться и она, фыркнув, снова стала собой.

– Я ведь сказала, что требования к нам очень высокие. А напряжение снять можно только физической нагрузкой, никаких лекарств или привычных для остальных средств, вроде выпивки… Хочешь работать – выполняй все требования. В среднем работа гипера длится лет десять, не больше. Нагрузка большая, да и восприимчивость слабеет со временем, как говорят специалисты. Но у них единого мнения нет, это ведь только развивается.

– А что потом? – спросил Сергей после минутной паузы.

– Потом? – очнулась от раздумий Алекс и посмотрела на него с недоумением, будто думала совсем о другом. – Потом тебе подыскивают работу попроще. Можно стать преподавателем, можно перейти в исследовательский отдел или заняться своими делами, отдыхать или развлекаться, наверстывая упущенное.

– Вам так хорошо платят?