Столкновение (СИ)

Захар и Марк в субботу утром поехали к отцу, вместе они делали это не часто, и он всегда был им рад. Проведя в родительском доме весь день, где даже стены успокаивают, Захар старался не думать о Кире и том, что ему нужно с ней поговорить. Пол ночи парень анализировал события последних месяцев, он пришел к выводу, что боялся — влюбиться, признаться, принять. А вспоминая прошлое отношение с Машей, при мыслях о ней в груди была боль с привкусом желчи, Зак понял, что многое лежало на поверхности, ее отношение, желание жить лучше и при этом катиться на дно, откровенный флирт девушки с его друзьями, всё всплывало в памяти, и то что было раньше забыто, прикрыто флером влюбленности выплывало наружу.

Зак заносил в дом дрова, для камина, когда услышал звонок, положив бревна, он ответил.

— Заки, пупсик, это Максик, — вещал сонно друг. –

— Привет, сладкий, — в тон ему ответил парень, и сел на корточки чтобы разложить аккуратно поленницу.

— Я бы сказал, что плохо без тебя, но врать плохо, — и тут же тон голоса изменился, появились помехи. — Я скинул две фотки, мне кажется, тебе нужно на них глянуть.

— Это срочно? Тебя плохо слышно, ты где? — спросил Зак, нахмурившись.

— Та..к… лять.. — и звонок прекратился, Захар попробовал перезвонить, но абонент был не доступен, парень открыл сообщения, когда из душа вышел Марк.

— Помочь? — спросил брат.

— Нет, я все уже. — Захар встал, засунув телефон в карман, и продолжил начатое.

— У отца связь тут как жопе мира, — ругался Марк, ходя по дому с телефоном, пытаясь поймать сеть. — У тебя тоже?

— Да, Макс какие — то фотки прислал, они даже не грузятся. — Захар выглянул на улицу. — Па, а что с интернетом?

— Его отключили сегодня, — ответил отец, и продолжил разговор с соседкой.

— И вафли нет, — ругнулся Марк и сев на диван, вытянул ноги перед камином. — Хорошо здесь.

— Да, — брат сел рядом. — Спокойно, уютно, не надо казаться лучше, чем есть.

— Как с Кирой? — спросил Марк, глядя на брата.

— Да, — Зак потер лицо, и положив руки на колени смотрел в одну точку. — Я боюсь правды, всегда боялся.

— ТЫ ее любишь?

— Честно? — через плечо глянув на брата спросил Захар, тот кивнул. — Не знаю.

— И не узнаешь, — раздался голос отца, который услышал конец разговора, и парни повернули головы в его сторону, тот прошел к камину, сел рядом и стал разжигать его. Когда огонь слабо затрещал, и комната наполнилась мягким, тёплым свечением, отец повернулся к ним.

— Любовь не бывает по щелчку пальцев, это тебе не лампочка, которую можно включить по желанию, и так же выключить. Это огонь, сначала надо разжечь его, и он тлеет еле — еле, а ты подкидываешь щепы, дрова, бумагу, все чтобы он разгорелся. И становится тепло — в отношениях должно быть тепло, сын. И не важно через сколько огонь потухнет, но будет время, когда ты около него погреешься. Ты не знаешь, любишь кого — то или нет, пока не начнешь разжигать огонь.

— И как это сделать? — спросил Марк, чуть приподняв бровь.

— Дурак ты, — махнул рукой отец. — Никак, ты видишь и понимаешь, вот он твой огонь. То тепло, к которому тянешься. И он сам начнет гореть.

Захар внимательно смотрел на отца, а Марк хмыкнул.

— Ага, я смотрю на одну особу уже год и как— то там и не пахнет огнем. — сказал он.

— Потому что Кристина не то, что тебе надо, она дает тебе ровно то, что нужно. Она лампочка, которую ты включаешь, когда тебе необходимо.

— А что дает огонь? — спросил Захар, все так же не меня позы, смотря на огнь в камине.

— Атмосферу, общее состояние, тепло, уют. — Ответил Виктор, и внимательно посмотрел на сына. — Что случилось?

Братья переглянулись, и Захар ответил.

— Мне нравится девушка, которую семь лет назад мы сбили. Кира Титова. — сказал он и замолчал.

Виктор замолчал, сняла с лица очки и устало потер переносицу.

— Я могу сказать одно, что она пережила многое, и еще её родители до боли честные люди, которые скрипя сердце приняли мое предложение на лечение их дочери. Когда же, около года спустя, отпала необходимость в дорогом медицинском обслуживании, ее отец пришел ко мне и написал расписку, что его долг передо мной составляет такую — то сумму. — Мужчина остановился и вздохнув, продолжил.

— Никогда на свете я не чувствовал себя униженнее, и тут дело даже не в том, чтобы прикрыть ваши задницы, когда надо было бегать по всем высокопоставленным чиновникам. А в том, что этот простой работяга не стал ничего требовать, угрожать, обязать меня платить компенсации, нет. Он вернул все деньги, года три назад, по почте пришла карта, без имени с паролем, там лежат эти деньги. Не знаю, как он скопил, но он отдал все до копейки. Я следил за девочкой, вы, наверное, видели фото.

— Почему они пошли на условия о неразглашении? Все ведь смылось как вода, ничего нигде.

— Не до этого им было, сын подросток, дочь в реанимации, а пошли бы суды, следствия, репортеры. — мужчина ходил по комнате из стороны в сторону. — Я их понимаю. Тогда мне он сказал, что если Кира не выживет, то просто пристрелит вас, я ему верю.

На этих словах мужчина поднял глаза на детей. Те сидели в одинаковых позах и смотрели в огонь.