Столкновение в ночи

Скотт обнаружил такие изыски, о существовании которых даже не подозревал, Илен, страстная гедонистка, посвящала свою жизнь именно таким тонкостям, они составляли смысл всех ее действий. Например, такая мелочь: чтобы придать особый вкус крепкому коктейлю Лунный Цветок, нужно процеживать его через насыщенный лимонным соком кусочек сахара, зажатый между зубами. Скотт принадлежал к людям, пьющим двойное виски, и как каждому среднему солдату, ему нравилось то, что он называл гидропонными напитками. Однако коктейли, предложенные Илен, действовали не менее успешно, чем терпкий, жгучий, янтарный двойной виски. В ту ночь она научила его таким тонкостям, как паузы между глотками, чтобы вдохнуть газа счастья, как объединение чувственного возбуждения с психическим при помощи аттракционов луна-парка. Все это могла знать только девушка вроде Илен. Однако, она не была типичной обитательницей Крепостей. По ее словам, она была отростком, случайным и бесполезным цветком на большой виноградной лозе, тянувшейся вверх многими побегами - учеными, техниками и социополитиками. Илен, как и Скотт, была по-своему обречена на гибель. Подводные жители служили Минерве, Скотт - Марсу, а Илен - Афродите. Не только как богине любви, но и как покровительнице искусства и наслаждения. Между Скоттом и Илен была такая же разница, как между Вагнером и Штраусом, между гремящими аккордами и переливчатыми арпеджио. В обоих крылась приглушенная горько-сладкая печаль, на которую сами они редко обращали внимание. Их объединяло чувство неопределенной безнадежности.

Во время карнавала ни Илен, ни Скотт не надевали масок. Лица их сами по себе были как бы масками. Оба развили в себе сдержанность, хотя каждый своим способом. Стиснутые губы Скотта сохраняли свое сильное выражение, даже когда он улыбался. А Илен улыбалась так часто, что это не имело никакого значения.

Далеко за полночь они сидели на Олимпе, и стены вокруг них словно бы исчезли. Быстро гонимые волны серых, слегка подсвеченных туч хаотично проплывали мимо, приглушенные воем искусственного ветра. Они были в одиночестве, словно боги.

"Земля же была безводна и пуста, и дух божий носился над водой..." [Ветхий Завет. Книга Бытие, гл.1, ст.2.] Вне этого помещения не существовал ни один человек, ни один мир; здесь автоматически менялись ценности, а психические тормоза не имели смысла.

Скотт лег поудобнее на полупрозрачном кресле, похожем на облако. Илен поднесла к его ноздрям баллончик с газом счастья. Но капитан покачал головой.

- Не сейчас, Илен.

Она выпустила баллончик, и он покатился по полу.

- Я тоже не хочу. Излишек вызывает пресыщение, Брайан. Всегда должно оставаться что-то непознанное, такое, что можно попробовать в следующий раз. У тебя оно есть, у меня - нет.

- Каким это чудом?

- Удовольствия... тут есть некие пределы человеческой выносливости. В результате я выработала в себе психическую и физическую устойчивость ко всему. Если же говорить о тебе, то твое приключение всегда последнее - ты не знаешь, когда придет смерть, не можешь ее предвидеть. Планировать наперед скучно, интересны только неожиданности.

Скотт покачал головой.

- Смерть тоже не интересна - это автоматическое перечеркивание всех ценностей. Или же... - он заколебался в поисках слов. - В этой жизни ты можешь планировать, можешь вырабатывать ценности, поскольку они опираются на некие основы. Скажем, на арифметику. А смерть - это переход к иным ценностям, совершенно тебе неизвестным. Законы арифметики неприменимы к геометрии.

- Думаешь, у смерти есть свои правила?

- Возможно. Это полное отсутствие правил, Илен. Человек живет, зная, что жизнь подчинена смерти - на этом стоит цивилизация. Потому-то цивилизация опирается на целую расу, а не на единицу. Общественный инстинкт.

Оно серьезно смотрела на него.

- Вот уж не думала, что Свободный Легионер может оказаться философом.

Скотт закрыл глаза и расслабился.

- Крепости ничего не знают о Свободных Легионерах. И не хотят знать. А мы - люди. Интеллигентные люди. Наши техники так же хороши, как ученые Куполов.

- Но работают на войну.

- Война неизбежна, - заметил Скотт. - По крайней мере, сейчас.

- Ты мог бы сказать, как попал в это дело?

Он рассмеялся.

- О, тут нет никаких страшных тайн. Я вовсе не беглый убийца. Родился в Крепости Австралия. Отец был техником, зато дед - солдатом. Думаю, это у меня в крови. Я перепробовал много занятий и профессий, и все без толку. Мне хотелось чего-то такого... черт возьми, сам не знаю, чего. Такого, что захватывает тебя всего, без остатка, как сражение. Это почти религия. Скажем, сектанты - Люди Нового Суда - явные фанатики, но их религия единственная важная для них вещь.

- Это бородатые грязные и не совсем нормальные люди.

- Потому что их религия основана на ложных предпосылках. Есть и другие религии, стоящие на иных принципах, но для меня и религия была бы слишком пресной.

Илен внимательно смотрела на его суровое лицо.

- Ты предпочел бы орден меченосцев? Или скажем, Мальтийских рыцарей, сражающихся с сарацинами?