Столкнувшийся

— Почему бы тебе не предположить, что она разбила мое? — меня раздражает, как они изображают меня плохим парнем, когда Софи пошла против нашего соглашения.

Мой отец смотрит на меня с недоумением.

— Потому что твое окружена глыбой льда, а она выставляет свое, как те графические футболки, которые она любит.

— Какого хрена. Я позвонил не для того, чтобы мне подставили задницу.

— Нет. Ты позвонил, чтобы кто-то подтвердил твои решения. Скажи мне, почему, по-твоему, ты все испортил? — моя мама заняла место рядом с отцом на диване в гостиной.

— Во-первых, она призналась, что любит меня, хотя я ее об этом не просил. Во-вторых, она отменила нашу дружбу после того, как я не признался в тех же чувствах. Как, блядь, это нормально? — я провожу взволнованной рукой по лицу.

Мой отец издает низкий свист.

— Ты ожидаешь, что она захочет проводить с тобой время после того, как она была так уязвима?

Я почти рычу, когда дергаю себя за волосы.

— Лиам, дорогой. Мы укрывали тебя и игнорировали твои плохие решения. Мы не помогли тебе, как должны были, когда Йоханна умерла, притворяясь, что тебе лучше, чем было на самом деле. Ты прячешься за своей гоночной машиной и шлемом, и мы позволяем тебе это, потому что не хотим причинять тебе еще больше боли. Нет больше смысла жить в печали, вести себя так, будто ты не должен добиваться чего-то с тем, кто тебе дорог, потому что боишься потерять его. Что-то должно быть отдано. Либо ты отказываешься от этого сейчас и живешь с Софи, которой нужно пространство, либо ты берешь себя в руки и показываешь ей, что ты стоишь ее любви.

Мне не нравится, насколько ее слова созвучны моим страхам.

Мой отец не оставляет места для жалости к себе.

— Скажи мне, что тебе нравится в Софи. Прямо сейчас, не останавливайся, чтобы подумать.

— Мне нравится, что с ней все кажется легким. Мы можем абсолютно ничего не делать вместе, и все равно это весело. Как она улыбается мне иначе, чем всем остальным, потому что я отвожу ее домой по вечерам. Мне особенно нравится, как она прячется за правилами и ограничениями, когда на самом деле ей хочется быть безрассудной и беззаботной. Мне нравится вытаскивать из нее эту сторону.

— А что тебе в ней не нравится? — мама вздыхает.

— То, как она планирует каждую мелочь в своей жизни. То, как она не хочет реализовывать свои мечты, потому что сковала себя идеей сделать папу счастливым, жертвуя собой. По крайней мере, она это сделала.

— Ты понимаешь, что собираешься сделать то же самое, подписав свою жизнь Маккой ценой потери лучшего друга?

— Я пытался договориться. — Мои руки болезненно сжимаются передо мной.

Мой отец качает головой.

— Тогда ты ее не заслуживаешь. Потому что если бы мне пришлось выбирать между твоей матерью и чем-то, чего я действительно чертовски хочу, я бы выбрал твою мать.

— Почему, черт возьми, я ее не заслуживаю?

Моя мама берет верх.

— Кроме того, что ты не можешь признать, что любишь ее, хотя ты явно любишь? Нужна ли еще какая-то причина?

Подождите, что?

— Откуда ты знаешь, что я чувствую именно это? Ты не я.

— Нет, но я родила тебя, так что я бы сказала, что это довольно близко. Друзья не замечают таких деталей. Ни один друг не хочет заниматься любовью со своей девушкой под пустынным небом, потому что ему так хочется. Ты разозлился на нее за то, что она влюбилась в того, кто любит ее в ответ. И, Лиам, ни один друг не может заниматься сексом без риска для любви. Вы оба были в полной заднице с самого начала; только она поняла это раньше тебя. — Мама смотрит на меня грустными глазами и хмурится.

— Трахни меня.

Если бы неделю назад меня спросили, люблю ли я сюрпризы, я бы ответил «да». Но сейчас, глядя на мой последний сюрприз в гостиничном номере, я могу прожить и без него.

Видите ли, после того, как Софи вышвырнула меня на обочину, я не думал, что все может стать еще хуже. Теперь, когда мой брат появился с шестью упаковками пива и чемоданом, я не уверен в этом.

Шок — это преуменьшение, чтобы описать мои чувства. Мой брат смотрит на меня, его голубые глаза оценивают меня, как те чертовы головоломки судоку, которые он так любит. И это при том, что мои родители вызвали подкрепление менее чем через двадцать четыре часа после нашего разговора.

— Итак, каким бы интересным ни был твой визит, я не совсем понимаю, зачем ты здесь. — Я нарушаю неловкое молчание.

Лукас скрещивает ногу на другом колене.

— Ты здесь? Да ладно, ты всегда был умным. Не нужно себя преуменьшать.

— Ну, я полагаю, что твое импровизированное появление больше связано с Софи, чем с билетами на финал Гран-При.

— В точку. Пришло время выпустить все наружу. Ты и я, плюс наши старые друзья. — Он берет пиво из картонной коробки и передает его мне.

Знаковый звук падающих на землю бутылочных крышек сопровождает наше молчание. Мы смотрим друг на друга в течение нескольких минут, я осушаю половину пива в несколько приемов.

Лукас постукивает пальцами по своему бедру.

— В первый раз, когда я был близок с кем-то еще после смерти Йоханны, я плакал.