Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность

Факты таковы: ситуация в Афганистане нестабильна по своей сути. Только фантасты могут предполагать обратное. Мнение, что Афганистан в его настоящем виде может просуществовать несколько лет, смехотворно. В освобожденном Кабуле уже началась скрытая борьба, хотя открытых стычек избегают. Слишком многое поставлено на карту. Запад наблюдает. Деньги обещаны. Путин и Хатами настаивают на осторожности. Но эта дамба прорвется, и скорее рано, чем поздно. Бывший сотрудник ЦРУ Хамид Карзай всегда может работать в Северной Америке или Европе модельером и создавать роскошные одежды в роскошном стиле, проконсул США Залмай Халилзад может вернуться в Белый дом или на работу в «Унокал». А что же делать вымирающему и страдающему народу Афганистана? Как только морская пехота США уйдет, с головой бен Ладена или без нее, альянс обнаружит, что денег на что-либо другое, кроме войны, нет. Бойскаутская болтовня Америки о том, что «мы переделываем мир», предназначена для домашнего употребления. В Афганистане или Косово школы, больницы и жилые дома не вырастут из-под земли с приходом весны, да и с приходом следующей тоже. Я боюсь, что эта история также еще не закончена.

18 Кашмирская история

В долине Кашмира веют смертоносные ветра. Смерть блуждает по региону в разных обличьях, иногда в индийской военной форме, иногда — принимая облик бородатых мужчин, говорящих на языке джихада, вооруженных и присланных сюда Пакистаном. Аллах и Смерть сливаются воедино. Незримое присутствие ядерных ракет не позволяет расслабиться ни одной из сторон. Кашмир, попавший в эту ловушку «между двух огней», задыхается. Впавшие в депрессию и измотанные десятилетиями насилия, многие кашмирцы стали ко всему безразличны. Красоты весны и лета проходят мимо них незамеченными. Боясь даже думать о будущем, люди предпочитают жить настоящим. Угнетенные ситуацией, в которую попали, они молчат на публике и говорят правду шепотом. Они боятся, что Кабул двинет войска в Шринагар и во имя косной религиозности запретит поэзию и музыку, объявит нарушением закона появление женщин на людях без чадры, закроет университет и установит диктатуру священнослужителей. Трудно представить себе Кашмир во власти режима «Талибан», но когда-то также трудно было представить в этой роли Афганистан. Сложная и непредсказуемая комбинация обстоятельств дает иногда врагам света шанс победить. Если только не…

Я думал об этом в прекрасный октябрьский вечер в Нью-Йорке в те дни, когда подходил к концу срок президентства Клинтона, размышляя, есть ли какая-либо альтернатива для ситуации «между двух огней» и что Империя может предложить своим сатрапам из Юго-Восточной Азии. Но сейчас эта страна была поглощена своей собственной избирательной кампанией.

Спускаясь по 8-й авеню в поисках места, где можно подкрепиться, я остановился между 40-й и 41-й улицами, привлеченный мерцающей неоновой вывеской: «К-А-Ш-М-И-Р».

Неоновая стрелка свидетельствовала о наличии в подвале закусочной-забегаловки. Я решил рискнуть. К примитивной зоне приема пищи примыкало продолжение в виде приподнятой деревянной платформы. Табличка на стене гласила, что это Джинна-холл, торжественно открытый в 1996 году премьер-министром Пакистана Навазом Шарифом. Я спросил молодую женщину, видимо из Кашмира, сидящую за кассой, возможно ли, что это был тот самый Наваз Шариф, который сидел в то время в пакистанской тюрьме по обвинению в коррупции и убийствах. Она улыбнулась, но не ответила. Вместо этого она обратила свой взор на «Джинна-холл», где происходил какой-то митинг. Почти все места были заняты, там расположились около двадцати мужчин из Юго-Восточной Азии и одна белая женщина. В «президиуме» за отдельным столом сидели бородатые мужи в традиционных мешковатых брюках и длинных рубахах. Я посочувствовал одному из них. Пораженный жуткой чесоткой, обычной у мужчин-прачек, он был занят своим персональным «джихадом» и весь вечер неприлично чесался.

Выступал чисто выбритый белый американец и просто фонтанировал словами. По жестам и ходульной риторике в нем можно было угадать политика, который мог бы принадлежать к любой партии. Он оказался конгрессменом-демократом, «другом народа Кашмира». Недавно вернувшийся из поездки по стране, он был «глубоко тронут» страданиями, свидетелем которых стал, и теперь убеждал присутствующих, что «мировые лидеры просто обязаны заняться этой проблемой». Бородачи молча кивали, без сомнения вспоминая ту помощь, которую мировые лидеры оказали Кабулу и Косово. Конгрессмен сделал паузу. Он не хотел вводить этих людей в заблуждение: то, что предлагалось, было не «гуманитарной войной», а неофициальным Кемп-Дэвидом. «Здесь не нужны даже Соединенные Штаты, — продолжал он, — здесь нужен какой-нибудь великий человек. Это мог бы быть Нельсон Мандела… или Билл Клинтон».