Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность

В-третьих, Мухаммед мог бы легко положить начало какому-либо социальному движению на основе отмены частной собственности, разгромив богатых и перераспределив их богатство между бедными. Как только это было бы сделано, бедные начали бы сбегаться под знамена Аллаха без всякого дополнительного убеждения, однако, как сообщает Кутб читателям, Аллах не повел пророка по этой дороге, ведущей вниз, потому что предпочел некий «третий путь»: «Он знал, что истинная социальная справедливость может прийти в общество только после того, как все дела в нем будут делаться по законам Аллаха, и общество в целом пожелает принять простое разделение богатства, предписанное Им…»

Вырождение ислама началось со второго поколения, которое отказалось от чистоты ислама и начало «пить из загрязненных источников других цивилизаций и традиций». Из этого следует, что только возврат к истинной вере может спасти ислам от полной деградации.

Давайте оставим в стороне синтетический характер самого Корана и его долги Ветхому Завету. Кутб быт занят политической борьбой не на жизнь, а на смерть. Книга «Верстовые столбы» выполнила свою функцию при помощи тонко завуалированной полемики против насеровского представления о панарабском универсуме и против коммунистов, однако как политическая альтернатива высказанная в ней идея была одновременно противоречивой и мрачной. Она призывала вернуться к раннему исламу в том виде, в каком он существует в Коране.

Для того чтобы достигнуть этой цели, необходимо было провести двухступенчатый джихад: «Это движение использует проповедь и убеждение для реформирования идей и веровании; и оно использует физическую силу и джихад для устранения организаций и властей типа джахилийи, которая не дает людям реформировать свои идеи и верования, но силой заставляет их следовать своим ошибочным путем и заставляет служить владыкам-людям, а не Всемогущему Аллаху». Для Кутба джихад является принуждением и убеждением одновременно. Эта книга, по сути своей, фундаменталистский текст. Что, если большинство людей не пожелает жить, как жили прошлые поколения, или принять законы Корана как кодекс своего поведения? Что, если попытки убедить их провалятся? Скрытый смысл этого текста предельно ясен — людей нужно будет принудить. Приверженцы исламского джихада по Кутбу, которые объединились с новобранцами Усамы бен Ладена из числа арабов-ваххабитов с целью образовать Аль-Каиду, верят, что «Исламский эмират Афганистан» был единственной моделью истинного ислама, а «Талибан» — идеал и настоящего, и будущего.

Согласился бы Кутб с такой оценкой? Трудно сказать. Но его смерть и репрессии могли стать только временной отсрочкой режиму. Насер был невероятно самоуверен. Взорвав религиозный экстремизм, он начал теперь разрабатывать стратегию разгрома своих соперников слева. К середине 1960-х годов египетские коммунисты были либо интегрированы в официальные государственные структуры, либо безнадежно деморализованы. Основная угроза гегемонии Насера исходила от сторонников партии «Баас».

Принимая во внимание то, что различные фракции партии «Баас» почти полвека правят Сирией и Ираком, изучение их происхождения представляет не только академический интерес. Эту партию замыслил Мишель Афлак (1910–1989), арабский интеллектуал-националист со склонностью к левизне. По происхождению он был потомком православных греков и родился в националистической семье в Дамаске в 1910 году. Его родители занимались политической деятельностью. Отца сажали в тюрьму и власти Османской империи, и их французские преемники. Мишель Афлак учился в Сорбонне, влюбился в Париж, организовал «Союз арабских студентов» и открыл для себя произведения Карла Маркса. По возвращении в Сирию в 1932 году он работал в тесном сотрудничестве с местными коммунистами и писал статьи для их журнала. Как и многие другие, он считал, что Французская коммунистическая партия выступает за независимость французских колоний. Однако его иллюзии были разбиты в 1936 году, когда правительство Народного фронта сохранило все колонии и колониальную администрацию, а сирийские коммунисты приняли это как свершившийся факт. Через много лет он рассказал в интервью:

«В тот период я восхищался упорством, с которым коммунисты боролись против Франции. Меня, бывало, восхищала жесткость молодых людей из Коммунистической партии. После 1936 года и захвата власти во Франции Народным фронтом Леона Блюма чары рассеялись, и я почувствовал себя преданным»[54].

Теперь Афлак считал, что местные коммунисты верны не идее, а политическим интересам СССР на международной арене, и по этой причине будут ненадежными союзниками в любой затяжной борьбе. Это открытие оттолкнуло его, а также его близкого друга Салаха Битара и других молодых идеалистически настроенных арабских националистов от любого интернационализма. Они были потрясены «империалистической природой» европейского социализма и коммунизма. Для них главный вопрос заключался в том, как добиться свободы и независимости для своих стран. Все остальное было подчинено этой цели.