Столп огненный

Марджери содрогнулась при мысли, что сама вынуждена будет обречь собственного брата на смерть. Но, возможно, есть и другой способ. Она может поговорить с Ролло – ей ведь известно, где тот проживает. Она скажет брату, что все знает, и пригрозит рассказать Неду. Если Нед узнает хотя бы малую часть планов, заговору конец. Ролло все-таки человек разумный и поймет, что все кончено.

Марджери накинула плащ, надела крепкие башмаки и вышла наружу, в осенний лондонский день.

Дошла до «Белого лебедя», разыскала красноносого трактирщика.

– Доброго дня, мастер Ходжкинсон. Я к вам заходила пару недель назад.

Трактирщик был мрачен – наверное, перебрал накануне вина из своих погребов. Он окинул Марджери равнодушным взглядом и проворчал:

– Прикажете запоминать всякого, кто покупает кружку вина?

– Это не важно. Я пришла повидать Ролло Фицджеральда.

– У меня таких постояльцев нет. – Красноносый сделался еще угрюмее.

– Но я знаю, что он проживает у вас!

Трактирщик с вызовом поглядел на нее.

– А вы вообще что за птица?

Марджери напустила на себя аристократическую спесь.

– Вдовствующая графиня Ширинг! Вы бы последили за своими манерами, милейший!

Трактирщик сразу подобрел – с аристократами никто ссориться не желал.

– Приношу извинения, миледи. Но я вправду не припомню среди своих постояльцев никого с таким именем.

– Может, его друзья тоже у вас поселились? Что насчет Жана Ланглэ?

– А! – воскликнул Ходжкинсон. – Этого знаю! Имя французское, а выговор у него английский. Только он съехал.

– Не сказал, куда?

– Нет. Этот мсье Ланглэ еще тот молчун, миледи, слова лишнего никогда не скажет. Будто чего скрывает.

Так и есть, подумала Марджери.

Она вышла из таверны. Что теперь? Ролло может быть где угодно, строить новые козни. Выдавать его Неду теперь бессмысленно, потому что Нед вовсе не волшебник и не сможет его отыскать…

Марджери размышляла. Эти люди задумали жестокое злодеяния, и она должна их остановить.

Может, послать предупреждение? Может, у нее получится предупредить власти, не выдав брата? Скажем, написать письмо – без подписи. Ну да, изменить почерк, написать Неду, притвориться одним из заговорщиков… О Ролло упоминать нет нужды. Просто и коротко – мол, не вздумайте посещать открытие заседания парламента, если хотите жить.

Нет, это все глупости. С какой стати заговорщику-католику желать добра и здравия знаменитому протестанту, близкому к королю?

А если написать письмо кому-то из католиков, те и подавно могут одобрить план заговорщиков и никому ничего не расскажут.

Ей требуется нечто среднее – некто средний, человек, верный короне, однако достаточно расположенный к католикам для того, чтобы те не захотели его убивать. При дворе таких людей, пожалуй, несколько. Первым Марджери вспомнила лорда Монтигла, католика, стремившегося жить в мире с соотечественниками-протестантами. Люди вроде Ролло и Бартлета отзывались о лорде весьма снисходительно; можно предположить, что этот человек не обделен здравомыслием. Если предупредить его, он наверняка поднимет тревогу.

Решено – она напишет Монтиглу.

Марджери заглянула в одну из бесчисленных лавочек по соседству и купила бумаги – не того сорта, каким пользовалась обычно. Вернулась домой, подточила перочинным ножом перо, взялась за перо левой рукой и нанесла на лист первые строки:

Милорд, из любви, кою испытываю к некоторым Вашим друзьям, считаю своим долгом позаботиться о Вашем благополучии.

Вот так – вроде об угрозе, но ни слова впрямую.

Посему всячески советую Вам, ради сохранения жизни, придумать некое оправдание, дабы не посещать открытие заседания парламента.

Тут уж никто не истолкует превратно: жизнь лорда в опасности.

Интересно, а что бы написал Ролло? Ввернул бы, верно, что-нибудь благочестивое.

Господь и люди, Им ведомые, вознамерились покарать наши слабости и пороки.

Почти как в Апокалипсисе, право слово.

Прошу, не отнеситесь с пренебрежением к сему предупреждению. Укройтесь в своем поместье, где Вам ничто не будет угрожать.

Надо как-то намекнуть на способ, каким заговорщики намерены совершить убийство. Нед говорил, что они как будто собираются поджечь дворец. Значит, нужно написать, допустим, вот так:

Может показаться, что покуда не видно ни малейших признаков беды, однако смею заверить, что недоброжелатели готовы нанести страшный удар по парламенту. Причем сей удар будет нанесен так, что никто злоумышленников не увидит.