Столп огненный

Нед знал, что Марджери страдает, и оттого печалился и злился. Ему отчаянно хотелось схватить ее в объятия и увезти прочь, далеко-далеко. По ночам он предавался грезам: вот они вдвоем ускользают из Кингсбриджа на рассвете и скрываются в лесах, а потом идут в Винчестер и женятся под вымышленными именами – или добираются до Лондона и открывают собственное дело; или даже пробираются в гавань Кума и садятся на корабль до Севильи. Но ему Марджери не спасти, если она сама не захочет спастись.

Гребцы высыпали на берег и отправились прямиком в ближайшую таверну, чтобы промочить пересохшее горло. Следом на берег сошел человек, которого Нед сразу узнал – и на которого воззрился в изумлении. По виду этого молодого человека в грубом плаще и с потрепанным кожаным мешком в руках с первого взгляда становилось понятно, что он проделал долгий и утомительный путь. И это был кузен Неда, Альбан из Кале.

Альбан был ровесником Неда, и, пока Нед гостил у дядюшки Дика, двое юношей успели сдружиться.

Нед поспешил навстречу кузену.

– Альбан, это ты? Ты откуда?

Кузен откликнулся по-французски:

– Нед! Наконец-то! Я уж думал, что не доплыву!

– Что стряслось в Кале? Здесь никто ничего толком не знает, хотя уже столько времени прошло.

– Я привез дурные вести, – сказал Альбан. – Мои родители и сестра погибли, все добро потеряно. Французская корона присвоила наше имущество и передала его своим купцам.

– Мы этого опасались. – Уилларды очень долго боялись услышать подобные новости. Конечно, Нед расстроился. Больше всего ему было жаль мать, в одночасье лишившуюся дела, на которое положила жизнь. Однако Альбан понес утрату намного горше. – Соболезную насчет твоих родителей и Терезы.

– Спасибо.

– Пойдем к нам. Матушка непременно захочет тебя повидать. – Встреча обещала стать грустной, но избегать ее не следовало.

Юноши двинулись вверх по главной улице.

– Я ухитрился сбежать, – прибавил Альбан. – Но денег не было ни гроша, да и с началом войны никто больше не берется возить путников из Франции в Англию. Вот почему новости до вас не доходят.

– Так как же ты очутился здесь?

– Перво-наперво требовалось покинуть Францию. Я перебрался в Голландию. Денег на дорогу до Англии у меня не прибавилось, так что я решил заглянуть к родичам в Антверпен.

Нед кивнул.

– А, ты про Яна Фольмана, двоюродного брата моего отца? – Ян бывал в Кале, когда Нед гостил у дядюшки Дика.

– Ну да. Словом, я отправился в Антверпен.

– Это же больше сотни миль!

– Ты мне будешь рассказывать! Я все ноги оттоптал, пока дошел. Много раз сворачивал не туда, оголодал до полусмерти, но в конце концов добрался.

– Молодец! Дядя Ян тебя приютил и помог, верно?

– Они замечательные. Ян накормил меня мясом и напоил вином, а тетушка Хенни перевязала мои стертые ноги. Ян оплатил мой проезд из Антверпена до Кума, еще купил мне пару новых башмаков и дал денег в дорогу.

– Что ж, теперь все позади. – Они подошли к дверям дома Уиллардов, и Нед провел Альбана в рабочую комнату матери. Элис сидела за столом у окна и что-то писала. В очаге пылал огонь, однако женщина куталась в накидку с меховым подбоем. Она любила повторять, что писать в учетной книге – муторное дело, от которого стынет кровь в жилах.

– Мама, смотри! Это Альбан, он приплыл из Кале.

Элис отложила перо.

– Добро пожаловать, Альбан. – Она повернулась к сыну. – Принести своему кузену что-нибудь поесть и промочить горло.

Нед послушно сходил на кухню и попросил экономку Джанет Файф принести вино и закуски.

А в комнате Альбан между тем излагал Элис свою печальную историю. Он говорил по-французски, и Неду пришлось переводить те слова и фразы, которых матушка не понимала.

От рассказа кузена хотелось плакать. Дородная фигура матери словно усохла и съежилась на стуле от дурных вестей: Дик погиб вместе с женой и дочерью, склад со всеми запасами отошел французским купцам, а в доме Дика поселились какие-то чужие люди.

– Бедняга, – проговорила Элис негромко. – Бедняга Дик.

– Что нам делать, мама? – тихо спросил Нед.

Элис выпрямилась и постаралась отрешиться от грустных мыслей.

– Мы еще не разорились, если ты об этом. Есть наш дом, есть четыре сотни фунтов. И мне принадлежат шесть зданий у церкви Святого Марка. – Эти дома она унаследовала от своего отца, сдавала их внаем, и они приносили небольшой, но устойчивый доход. – В общем, средств у нас столько, сколько другим и не снилось. – Тут ей, похоже, пришла в голову мысль, заставившая забеспокоиться. – Хотя сейчас я начинаю жалеть, что одолжила те четыреста фунтов сэру Реджинальду Фицджеральду.

– Не страшно, – отмахнулся Нед. – Если он не расплатится вовремя, мы получим аббатство.

– Кстати! – Элис нахмурилась. – Альбан, ты слышал что-нибудь об английском судне под названием «Святая Маргарита»?

– Да, слышал. Оно зашло в Кале для починки за сутки до нападения французов.

– И что с ним сталось?

– Досталось французской короне, как и прочая английская собственность в Кале, которую объявили военными трофеями. В трюмах нашли полным-полно мехов. Их продали на торгах прямо с палубы, больше чем за пять сотен фунтов.