Столпы Земли

— Я не из тех, кто прощает обиды.

— Хорошо, пусть не ради Филипа, сделай это для меня. Я хочу продолжать строить в Кингсбридже.

— Зачем? Церковь ведь уже построена.

— Я задумал выстроить новый алтарь на месте того, что возвел Том. В новом стиле.

— О, Бога ради…

— Мама! Филип — хороший приор, и, когда он уйдет, на его место встанет Джонатан, но для этого нужно, чтобы ты пришла в Кингсбридж и выступила на суде.

— Ненавижу суды, — сказала Эллен. — От них никогда нельзя ждать хорошего.

От всего этого можно было сойти с ума. В ее руках была судьба Филипа: только она могла доказать его невиновность. Но мать Джека была упрямой старой женщиной, и он боялся, что не сможет уговорить ее.

Попытался еще раз убедить ее:

— Может быть, тебе трудно дойти до Кингсбриджа? Все-таки возраст. Сколько тебе сейчас — шестьдесят восемь?

— Шестьдесят. И перестань меня дразнить, — огрызнулась Эллен. — У меня сил побольше, чем у тебя, сынок.

Похоже, подумал Джек. Ее волосы были белыми как снег, лицо изрезали глубокие морщины, но ее удивительные золотые глаза видели все гораздо лучше, чем прежде: стоило ей только взглянуть на Джонатана, как она сразу поняла, кто он такой.

— Ну что ж, мне нет нужды спрашивать, зачем ты здесь, — сказала она, обращаясь к Джонатану. — Ты ведь теперь знаешь, откуда ты взялся? Боже, подумать только, ты такой же высокий и почти такой же широкоплечий, как твой отец. — Она была по-прежнему независима и своенравна.

— Салли вся в тебя, — сказал Джек.

Эллен это понравилось.

— В самом деле? — Она улыбнулась. — Чем же?

— Тоже упрямая как осел.

— Хм. — Мать сердито посмотрела на сына. — Ничего, это у нее пройдет со временем.

Джек решил, что пора еще раз попросить ее.

— Мама, пожалуйста, пойдем с нами в Кингсбридж. Умоляю тебя, скажи правду.

— Не знаю, не знаю, — ответила она.

— Я хотел бы попросить тебя о другом, — сказал ей Джонатан.

Джек с удивлением ждал, что же скажет монах. Он боялся, что тот сгоряча выпалит что-нибудь такое, что не понравится матери: настроить ее против себя можно было одним словом, в особенности священнику. Джек затаил дыхание.

— Ты можешь показать мне место, где похоронена моя мать? — спросил Джонатан.

Джек потихоньку выдохнул. В этом ничего страшного не было. В самом деле, монах нашел единственную возможность немного растопить лед в сердце этой женщины.

Эллен действительно сразу оттаяла.

— Конечно покажу. Я уверена, что найду то место.

Джеку не хотелось терять время. Суд начнется утром, а им еще столько нужно успеть. Но он чувствовал вместе с тем, что торопить судьбу не следует.

— Ты хочешь пойти туда прямо сейчас? — спросила Эллен у Джонатана.

— Да, пожалуйста. Если можно.

— Хорошо. — Она встала. Накинула на плечи накидку из заячьего меха. Джек хотел было сказать, что ей будет жарко, но потом передумал: пожилым часто бывает холодно даже в теплую погоду.

Они вышли из пещеры, где пахло лежалыми яблоками и костром, и через густые заросли, закрывавшие вход в нее, вышли на весеннее солнце. Эллен уверенно пошла впереди, а Джек и Джонатан двинулись следом, держа своих лошадей под уздцы. Лес так зарос, что ехать верхом было очень трудно. Джек заметил, что мать шагала медленнее обычного. Видно, сил все-таки не так много, как прежде, подумал Джек.

Сам он этого места ни за что бы не нашел. Было время, когда он так же без хлопот мог найти нужную тропинку в чаще, как сейчас легко передвигался по улицам Кингсбриджа. Теперь лесные поляны все казались ему очень похожими, словно на глаз незнакомца все дома в городе были на одно лицо. Мать уверенно шла по тропкам, вытоптанным дикими животными. Джек раз за разом отмечал в памяти что-то знакомое с детства: вот на этом огромном дубе он спрятался однажды от свирепого кабана; вот садок для зайцев, который кормил его когда-то; в этой протоке он раньше голыми руками мог поймать самую жирную форель. Иногда он с точностью узнавал, где находится, а порой терялся, не в силах вспомнить того или иного места. С удивлением думал он о том, что когда-то лес, теперь совсем чужой, был его домом, и все эти ручейки и заросли уже ни о чем не говорили ему, как его хитроумные приспособления и шаблоны были малопонятными предметами для крестьян. Если бы он только подумал в те дни о том, как повернется его жизнь, спросил себя, что ждет его впереди, он не смог бы не только ответить, но даже предположить, какое будущее открывалось впереди.

Они прошли уже несколько миль. Стоял теплый весенний день, и Джек почувствовал, что уже весь взмок, хотя мать по-прежнему не снимала своей заячьей накидки. Ближе к середине дня она вывела их на тенистую поляну. Джек заметил, что дышит она тяжело и взгляд ее стал каким-то тяжелым. Пора ей уходить из леса и перебираться в город к своим. Джек решил, что непременно уговорит ее.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он.

— Конечно, — коротко ответила Эллен. — Мы пришли.

Джек оглянулся. Он не узнавал этого места.

— Здесь похоронена моя мать? — спросил Джонатан.

— Да.

— А где дорога? — спросил Джек.

— Вон там.