Столпы Земли

«Блестяще придумано», — пронеслось в голове Филипа. Теперь вопрос относительно того, прав или виноват Филип, больше никогда не будет обсуждаться. Любая попытка поднять его немедленно обернулась бы осуждением самих обвинителей. Случилось так, как и должно было случиться, ибо жалобы Эндрю на Филипа были простым лицемерием. И вот теперь Катберт и Милиус дискредитировали Ремигиуса и двух его главных союзников — Эндрю и Пьера.

Обычно красная физиономия Эндрю сделалась пурпурной от бешенства, а Ремигиус казался почти испуганным. Филип был доволен — они заслужили это, — но его беспокоило, что их унижение могло зайти слишком далеко.

— Не подобает молодым братьям обсуждать, какое наказание должны понести старшие, — сказал он. — Пусть помощник приора сам разберется с этим делом. — Взглянув вокруг, он увидел, что монахи одобряют его великодушие, и понял, что невольно заработал еще одно очко.

Казалось, дело сделано. Симпатии собравшихся были на стороне Филипа, и он почувствовал уверенность, что завоевал голоса большинства сомневавшихся. Но тут раздался голос Ремигиуса:

— Не могу не обратить ваше внимание, братья, еще на одно обстоятельство.

Филип вгляделся в лицо помощника приора. Оно выражало отчаяние и решимость. Он взглянул на ризничего и надзирателя и заметил, что они выглядели удивленными. Значит, происходило нечто такое, что не было запланировано. Может быть, Ремигиус намеревался умолять братьев о поддержке?

— Большинство из вас знают, что епископ имеет право предлагать нам своих кандидатов, — сказал он. — Епископ также может отказаться утвердить наш выбор. Такое разделение властей способно привести к спору между монастырем и его преосвященством. Думаю, некоторые наши братья почтенного возраста знают это из собственного опыта. В конце концов, епископ не может заставить нас принять его кандидата, но и мы не можем настаивать на своем, а посему в случае возникновения конфликта он должен решаться путем переговоров. В таком случае исход в значительной мере зависит от вашей, братья, твердой позиции и вашего единства. Особенно единства.

Филип почуял недоброе. Ремигиус, подавив в себе ярость, снова был спокойным и высокомерным. Филип все еще не понимал, что последует за этими словами, но его победное настроение улетучилось.

— Причиной, побудившей меня напомнить вам обо всем этом, послужили два известия, которые я узнал только сегодня, — продолжал Ремигиус. — Первое — от нас, похоже, будет больше одного претендента. — «Это всем известно», — подумал Филип. — И второе — епископ тоже назначит своего кандидата.

Наступило тягостное молчание. Эта новость встревожила обе соперничавшие стороны. Кто-то спросил:

— А знаешь ли ты, кого хочет предложить епископ?

— Знаю, — ответил Ремигиус, и Филип почувствовал, что он лжет. — Ставленником епископа будет брат Осберт из Ньюбери.

От изумления некоторые монахи даже рты раскрыли. Все были потрясены. Они прекрасно знали Осберта, который какое-то время служил в Кингсбридже надзирателем. Он был незаконным сыном епископа и рассматривал Церковь исключительно как источник, дававший ему возможность жить в праздности и достатке. Он и не пытался следовать своим обетам, а лишь притворялся, полностью полагаясь на покровительство отца. Перспектива иметь такого приора, как он, ужасала даже сторонников Ремигиуса. Только смотритель дома для приезжих да парочка его дружков, безнадежно погрязших в грехе, могли приветствовать назначение Осберта в предвкушении дальнейшего ослабления дисциплины и порядка.

— Братья, — напирал Ремигиус, — если мы назовем двух претендентов, епископ может сказать, что у нас нет единства и мы не можем прийти к согласию, а посему он должен решить за нас, и тогда нам придется согласиться с его выбором.

Если же мы не хотим допустить избрания Осберта, нам следует выдвинуть всего одного кандидата, и, следует добавить, это должен быть такой человек, которого трудно будет упрекнуть в том, что он, например, слишком молод или неопытен.

Послышался гул одобрения. Всего минуту назад Филип был уверен в своей победе, но, увы, она ускользнула из его рук. Теперь все монахи были на стороне Ремигиуса, видя в нем наиболее надежного кандидата, человека, способного объединить братьев, дабы противостоять Осберту. Филип не сомневался, что насчет последнего Ремигиус лгал, но это уже не имело значения. Напуганные монахи наверняка поддержат Ремигиуса, вследствие чего Кингсбриджский монастырь ожидали долгие годы дальнейшего упадка.

Не успели братья опомниться, как помощник приора подвел черту:

— А сейчас давайте разойдемся и будем думать и молить Господа Бога, чтобы Он наставил нас на путь истинный. — Он встал и вышел в сопровождении Эндрю, Пьера и Джона, выглядевших хотя и несколько ошарашенными, но все же победителями.

Как только они удалились, все разом заговорили.

— Не думал, что Ремигиус способен выкинуть такой номер, — сказал Милиус.

— Уверен, что он лжет, — с горечью отозвался Филип.

Подошедший к ним Катберт слышал слова Филипа.

— Какая разница, лжет он или нет? Вполне достаточно пригрозить.