Столпы Земли

Об этом Уильям не подумал, но теперь и ему стало ясно. Если Бартоломео предатель, он заслуживает смерти.

— Ну теперь мы им отомстим! — воскликнул он. — И вместо наказания получим за это награду от самого короля! Хамлеи снова смогут держать головы высоко поднятыми и…

— Глупцы, — с внезапной злобой прошипела мать. — Вы просто слепые, безмозглые идиоты. Собрались повесить Бартоломео на первом же дереве. А хотите, я скажу, что будет потом?

Они ничего не ответили. Самое разумное — помалкивать, когда мать в таком настроении.

— Роберт Глостер, — сказала она, — начнет отпираться, а затем упадет на грудь королю Стефану и поклянется в любви и преданности, и на том все кончится, если не считать того, что вас двоих вздернут как убийц.

Уильям задрожал. Перспектива быть повешенным приводила его в ужас. Такое может только присниться в дурном сне. Однако он понимал, что мать права: король вполне мог поверить — или притвориться, что поверил, — что никто не осмеливался затевать против него мятеж, а для пущего правдоподобия он, не задумываясь, принесет в жертву парочку жизней.

— Верно, — согласился отец. — Мы свяжем его по рукам и ногам и живехонького доставим королю прямо в Винчестер, а там уже все расскажем и потребуем награду.

— Ну почему ты такой дурак! — презрительно сказала мать. Она была очень возбуждена, и все это волновало ее не меньше, чем отца, но только по-своему… — А разве архидиакон Уолеран не хотел бы притащить связанного изменника к королю? Разве он не хотел бы сам получить награду? Или ты не знаешь, что он спит и видит, как бы стать епископом Кингсбриджским? Почему он предоставил тебе честь арестовать изменника? Почему он предпочел встретиться с нами в церкви, как бы случайно, вместо того чтобы приехать к нам домой? Почему наша беседа была такой краткой и неопределенной?

Она сделала паузу, словно ожидая ответа, но и Уильям, и его отец знали, что в ответе она не нуждалась. Уильям вспомнил, что священники предпочитают быть подальше от кровопролития, и, возможно, поэтому Уолеран не хочет быть втянутым в арест Бартоломео, но, подумав немного, он пришел к выводу, что едва ли Уолерана можно заподозрить в подобной щепетильности.

— Я отвечу вам, — продолжала мать. — Просто он не уверен, что Бартоломео — предатель. Его сведения ненадежны. Не знаю уж, откуда он их взял — может быть, подслушал разговор пьяных, или перехватил письмо, содержавшее намеки на готовящийся заговор, или ему донес кто-то, кому он не больно-то верит. Как бы там ни было, он не горит желанием подставлять собственную шею. И он не станет открыто обвинять графа Бартоломео в предательстве, не будучи уверенным, что все это не окажется лишь пустым вымыслом и он сам не будет обвинен в клевете. Уолеран хочет, чтобы рисковали другие, сделав за него грязную работу, а уж потом, если измену удастся доказать, он будет тут как тут и не упустит случая присвоить себе основную часть заслуг, А если окажется, что Бартоломео невиновен, Уолеран просто не признает того, что сегодня рассказал нам.

Теперь, когда мать разложила им ситуацию по полочкам, все стало ясно. Но без нее Уильям и его отец непременно попались бы на удочку Уолерана. Они с готовностью бросились бы исполнять волю архидиакона, рискуя вместо него собственной шкурой. В политических махинациях у мамаши был острый нюх.

— Ты хочешь сказать, что нам следует забыть обо всем этом? — спросил отец.

— Конечно нет. — Глазки ее блеснули. — Несмотря ни на что, у нас еще есть шанс уничтожить наших обидчиков. — Слуга держал ее жеребца наготове. Мать взяла у него повод и взмахом руки велела убираться прочь. Задумчиво поглаживая шею грациозного животного, она, понизив голос, продолжала: — Нам нужны доказательства заговора, чтобы уже никто не смог усомниться в них, когда мы выдвинем наше обвинение. Добыть эти доказательства надо будет по-тихому, незаметно. Вот тогда мы сможем схватить графа Бартоломео и доставить к королю. Поставленный перед фактами, он во всем признается и станет молить о пощаде. Ну а мы потребуем себе награду.

— И скажем, что Уолеран тут ни при чем, — добавил отец.

Мамаша покачала головой.

— Пусть и он получит свою долю славы и свою награду. Зато архидиакон будет нашим должником. Это нам на руку.

— Ну а как же все-таки раздобыть доказательства? — засуетился Перси.

— Надо найти способ разнюхать обстановку вокруг графского замка, — нахмурив брови, сказала мать. — Дело это непростое. Никто не поверит, что мы приехали с дружеским визитом, — ведь всем известно, как ненавистен нам Бартоломео.

Уильяму в голову пришла мысль.

— Я бы мог поехать, — предложил он.

Его родители были несколько удивлены.

— Думаю, — проговорила мать, — ты действительно вызовешь меньше подозрений, чем твой отец. Но под каким предлогом ты собираешься ехать туда?

Об этом Уильям уже подумал.