Столыпин

В октябре Столыпин в беседе с редактором саратовской газеты «Волга» подметил, что пессимизму газетных статей противостоит бодрое настроение, бодрый оптимизм провинции. «Я полагаю, –подчеркнул он, – что прежде всего надлежит создать гражданина, крестьянина-собственника, мелкого землевладельца, и, когда эта задача будет осуществлена, – гражданственность сама воцарится на Руси. Сперва гражданин, а потом гражданственность. У нас обыкновенно думают наоборот».

Реформатор принимал обстановку точно так же, как и государственно мыслящая интеллигенция. Он действовал без скачков, катаклизмов, против «недобитого абсолютизма» (П. Б. Струве).

«Итак, на очереди главная задача – укрепить низы. В них вся сила страны. Будут здоровы и крепки у государства, поверьте, и слова русского правительства совсем иначе зазвучат перед Европой и перед всем миром. Дружная, общая, основанная на взаимном доверии работа – вот девиз для нас всех, русских! Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России».

20 лет – это был срок «медленной революции».

Необходимо посмотреть на Столыпина с точки зрения великих преобразований другого Реформатора, Петра Великого. «Душа интеллигенции, этого создания Петрова, есть вместе с тем ключ и к грядущим судьбам русской государственности и общественности»(С. Булгаков). И, добавим мы, истории понадобилось два столетия, чтобы навстречу образованному классу, оторванному от народа, не приобретшему навыка будничного труда и тем не менее служившему средостением между Европой и Россией, двинулся сам русский народ.

Столыпинская опора на «низы» – это продолжение петровского строительства, но без петровского насилия, жажды мгновенного результата.

* * *

Наиболее ярко сила российских «низов» предстала перед Столыпиным во время совместной с министром земледелия Кривошеиным поездки в Сибирь в конце лета 1910 года. Эта поездка имела две цели – в русле переселенческой политики правительства и, более широко, в плане развития русского влияния в Азии.

За триста лет колонизационного освоения русскими Сибири переселение туда шло стихийно и только с началом строительства Великого сибирского пути стало принимать формы государственного дела. Идея создания «цепи деревень от Урала до Тихого океана» родилась у С. Ю. Витте. Тогда надо было решать задачу объединения азиатских территорий с европейскими. Другая задача – наделение безземельных крестьян землей. Многие помещики опасались лишиться рабочих рук.

С Сибирью связана и крестьянская мечта о Беловодье, сказочной стране народного благоденствия без государственных чиновников, помещиков и всякой несправедливости.

Замыслы Витте были велики: развитие сети дорог от грунтовых до железных; обеспечение Туркестана дешевым сибирским хлебом; расширение за счет зерновых посевов производства хлопка в Средней Азии; заселение киргизских степей, Приамурья; привлечение в Сибирь «образованных слоев общества» путем создания крупной частной собственности и льготного предоставления рабочим земельных участков в аренду; индустриализация огромной и почти незаселенной страны, хотя бы ценой привлечения иностранного капитала.

Единственное, в чем Витте не учел реальной обстановки: поглотить всех малоземельных Сибирь не могла. Сокращение их числа могло быть достигнуто лишь привлечением в промышленность. Здесь виттевская индустриализация подкрепилась столыпинским «освобождением» крестьян. И затем в Сибири, уже после Витте, было положено начало промышленной колонизации – строились дороги, порты, рудники, заводы. К 1914 году дальневосточные области стояли на втором месте в империи по развитию городской жизни.

В переселенческом деле, как и в проведении земельной реформы, хорошо видна преемственность столыпинской политики, способность премьер-министра сосредоточиваться на главном. Процесс связывания России и Азии показывал, как историческая общинная традиция, которая определила характер народа и с которой он боролся в большинстве районов европейской части страны, может оставаться жизнедеятельной и развиваться.

Расскажем одну необыкновенную историю того времени.