Столыпин

Столыпин же снова побывал на краю гибели. Попутно отметим, что выстрелы Адмирала оборвали жизнь его противника. Фон-дер-Лауниц был крайне правым, не стеснялся почти открыто критиковать политику Столыпина, считая ее чересчур либеральной, и открыто опекал боевые дружины Союза русского народа.

О Союзе русского народа известно, что это объединение «черносотенцев», врагов революции и, как ни удивительно, врагов и Столыпина.

Определение «черная сотня» фигурировало еще в старых русских летописях и обозначало горожан и сельчан, свободных крестьян, то есть «черных», «земских людей».

Основоположник организованного «черносотенства»

B. А. Грингмут писал: «Враги самодержавия назвали „черной сотней“ простой, черный русский народ, который во время вооруженного бунта 1905 года встал на защиту самодержавного Царя. Почетное ли это название, „черная сотня“? Да, очень почетное. Нижегородская черная сотня, собравшаяся вокруг Минина, спасла Москву и всю Россию от поляков и русских изменников» (Кожинов В.Россия, век XX (1901–1939). М., 2002. С. 21).

И еще о том же. В. И. Ленин: «В нашем черносотенстве есть одна чрезвычайно важная черта, на которую обращено недостаточно внимания. Это – темный мужицкий демократизм, самый грубый, но и самый глубокий» (Кожинов В.Указ. соч. С. 21).

Среди черносотенцев было много известных и выдающихся деятелей культуры, науки, церкви: Антоний (Храповицкий), будущий патриарх Тихон, протоиерей Иоанн Кронштадтский, академик-филолог А. И. Соболевский, академик, будущий президент Академии наук В. Л. Комаров, академик-византолог Н. П. Кондаков, художники Константин Маковский и Николай Рерих, профессор медицины C. С. Боткин, поэты Константин Случевский и Михаил Кузмин, знаменитая актриса М. Г. Савина и т. д.

Конечно, это интеллектуальная и духовная вершина «черносотенства». Внизу его были и горячие головы, и боевые организации, стремившиеся на террор слева ответить силой.

Поскольку и петербургский градоначальник, и председатель Совета министров боролись против революции, то внешне могло казаться, что деятельность фон-дер-Лауница совпадает со столыпинской, чего на самом деле не было. Разве мог политик, стремившийся вылечить общество путем реформ, иметь что-то общее с генералом, желавшим уничтожить все выборные учреждения в России? К этой теме мы еще вернемся, когда коснемся вопроса о «национализме» Столыпина.

После гибели Лауница правящую элиту охватил ужас.

2 декабря 1906 года в Петербурге в Летнем саду произошло второе покушение на бывшего московского генерал-губернатора Дубасова, он был легко ранен.

9 декабря в Твери был убит один из лидеров правых в Государственном совете граф А. Игнатьев.

15 декабря в Омске был убит генерал-губернатор Восточной Сибири Литвинов.

27 декабря убит главный военный прокурор Павлов.

Как свидетельствуют историки, Павлов принимал особые меры предосторожности против террористов. Он никуда не выходил из здания военного суда на Мойке, где была и его квартира. Позволял себе прогулки только во внутреннем дворе здания, где был сад. Тем не менее эсеровские боевики нашли сочувствующих среди военных писарей, которые подали сигнал боевику из отряда Карла, бывшему матросу Егорову. Егоров переоделся в мундир секретаря военного суда и с пакетом в руках был пропущен часовыми. Павлов был застрелен.

Сын убитого графа Игнатьева так описал обстановку той поры: «Что ни день, надевай мундир с траурной повязкой и поезжай на панихиду, то по тому, то по другому генералу или сановнику… Теперь же грустные православные песнопения только усиливали мрачное настроение правящих кругов, еще не оправившихся от страха, вызванного революцией» (Прайсман Л.Указ. соч. С. 235).

Чтобы современный читатель сильнее почувствовал уровень страха, можно представить, что в течение месяца убивают мэра Москвы, генерального прокурора, нескольких губернаторов… Разве не содрогнется после этого вся страна?

А пока угроза новых покушений заставила Герасимова задуматься о том, как обезвредить в Финляндии группу Зильберберга.

Азеф выдал ее расположение – лесная гостиница неподалеку от водопада Иматра, именуемая «Отель для туристов». В этом незаметном деревянном двухэтажном доме жили только террористы. Хозяин по фамилии Спрениус одобрял их борьбу с российским правительством, к тому же неплохо зарабатывал на их деятельности: всегда было полно постояльцев. Он пускал только рекомендованных лиц, а если забредал чужой, то ему отвечали, что свободных номеров нет.

Однажды в январский морозный вечер в гостинице появились юноша и девушка и попросились на ночлег.

Что было делать? Открывать продрогшим лыжникам, измученным блужданием по лесу? Они умоляли пустить переночевать в тепле, а наутро они пойдут дальше. К тому же надвигался снежный буран. Как тут не сжалиться над юными туристами? У швейцара дрогнуло сердце, он уговорил Зильберберга – и комнату, нарушив заведенное правило, предоставили.