Столыпин

Я беру документ официальный – избирательную платформу российской социальной(так в тексте. – Авт.) рабочей партии. Я читаю в ней: «Только под натиском широких народных масс, напором народного восстания поколеблется армия, на которую опирается правительство…» Передо мной другой документ: резолюция съезда, бывшего в Таммерфорсе перед началом действия Государственной Думы. В резолюции я читаю: «Съезд решительно высказывается тактики, определяющей задачи Думы как органическую работу в сотрудничестве с правительством…» Затем резолюция окончательная: «Съезд находит необходимым, в виде временной меры, все центральные и местные террористические акты, направленные против агентов власти, имеющие руководящее, административно политическое значение, поставить под непосредственный контроль и руководство центрального комитета. Вместе с тем съезд находит, что партия должна возможно более широко использовать для этого расширения и углубления своего влияния в стране все новые средства и поводы агитации и безостановочно развивать в стране, в целях поддержки, – основные требования широкого народного движения, имеющего перейти во всеобщее восстание».

Господа, я не буду утруждать вашего внимания чтением других, не менее официальных документов. Я задаю себе лишь вопрос о том, вправе ли правительство при таком положении дела сделать демонстративный шаг, не имеющий за собой реальной цены, шаг в сторону формального нарушения закона? Вправе ли правительство перед лицом своих верных слуг, ежеминутно подвергающихся смертельной опасности, сделать главную уступку революции?..»

Столыпин призвал депутатов сказать «слово умиротворения», но был ли он услышан?