Столыпин

Часть восьмая По Сибирям

I

Странные зигзаги делала крестьянская реформа, начатая вопреки всем и вся. Казалось, община отжила свое и возврата к старому нет. Что бы ни болтали в Государственной Думе и на задворках ее, частный собственник всходил как хороший озимый посев. Могло быть непредвиденное отзимье, часть посевов могла вымерзнуть или вымокнуть, но всю огромную крестьянскую полосу уже невозможно было погубить. Кто почувствовал вкус нового урожая, тот был уже неостановим. Волоколамский пахарь и петербургский писатель еще несколько раз заходил и с каким-то удивительным сомнением спрашивал:

– А что, многоуважаемый Петр Аркадьевич, если я ошибаюсь, если все мы при ошибке? Община умерла – но община-то жива! Вот мои знакомые земляки уехали в Сибирь, подальше от этой треклятой общины, и что же?.. Там, на новых землях, ее возрождают. Право, Петр Аркадьевич… Вот почитайте, – каким-то крестьянским лукавством протягивал криво исписанные листочки, пролетевшие по великой Сибирской дороге.

Столыпин и сам слышал, что там творится. Новая община! Без всякого министерского указа и установления. Так, может, дело-то не в самой общине, а в связанных крестьянских руках? Стоило их развязать, как они снова, по какому-то наитию стали собираться вместе и творить уж истинные чудеса. Как послушаешь того же Сергея Терентьевича Семенова да и донесения сибирских губернаторов, так рай земной лучше всякой озими возрастает. У кого-то хватило ума не мешать крестьянину, кто-то и сам нашел свое сказочное Беловодье и в сообществе таких же чудаков устраивает невообразимый для центральных областей крестьянский рай. Как это все понимать?

А понять хотелось. Да без понимания новых веяний и реформу дальше творить было невозможно.

Под осень он и призвал к себе на разговор одного из самых доверенных министров – Александра Васильевича Кривошеина.

– А скажи-ка, дорогой, не заговорили ли мы своими речами нашу дорогую реформу?

– Дорогую – это верно. Крестьянский банк уже на 95 процентов оплачивает выкуп земли. Где, в какой стране это бывало? – Кривошеин говорил спокойно и уверенно. – Дураки нас не понимают, Петр Аркадьевич. Почему? – Столыпин, конечно, знал ответ. – Не могут понять и осмыслить цифры всеобщего прироста. Хлеба мы продаем уже почти на миллиард рублей. Доход от масла вдвое превышает доходы от сибирского золота. И так с картошкой, с ячменем, из которого вся Европа варит пиво. Доходы от сельского хозяйства неизбежно перетекают в промышленность. Опять я спрашиваю: где за эти годы прирост промышленного производства составил почти девяносто процентов? Европа в панике: население наше выросло на тридцать с лишним миллионов человек! Не с пустых же щей, а, Петр Аркадьевич?

– Не с пустых, Александр Васильевич. Кажется, мы заелись.

– Ну беда невелика.

– Велика зависть. Вот я читаю ведущих европейских экономистов. Они не просто в панике – они в ужасе. Если, мол, так дело пойдет, то через сорок лет…

Кабинет в Елагинском дворце – это не министерские, тем более не думские говорильни. Здесь всего две головы, сдвинутые над бокалами доброго кубанского «Абрау-Дюрсо». Можно не хитрить, не заниматься экивоками. Столыпин болел, почти два месяца провел в Крыму. Пятидесяти нет, а уже грудная жаба. Отсюда и вполне понятная тяга к легким крымским винам. Под них легко думается о будущем. Сорок лет…

В Германии будет 105 миллионов.

В Австро-Венгрии 82 миллиона.

В Англии 62 миллиона.

В Италии 45…

Во Франции 43…

Европейские страны, вместе взятые, всего 336…

Ну а в России к тому времени будет 344 миллиона работников… и солдат, солдат!

Не стоит забывать и мудрого Михайлу Васильевича Ломоносова. Вот эти его слова:

«Богатство России прирастать будет Сибирью».

О Сибири они с Кривошеиным думали в молчаливом единодушии. План зрел все лето, но… бесконечные дрязги и бесконечные бои с дураками. Дались им «столыпинские галстуки»! Да и «столыпинские вагоны»!

Но сейчас можно было скрестить бокалы:

– Едем, Александр Васильевич?

– Едем, Петр Аркадьевич! Но не в «столыпинском вагоне»?

– Как знать…

II

Первый именной вагон они встретили в Кургане. Из Москвы выехали ночным поездом еще 19 августа, но ведь даль какая!..

Только 22-го министерский вагон, прицепленный к сибирскому экспрессу, остановился на берегу Тобола. Поездов было немного, пути насквозь просматривались. И надо же, на запасном стоял эшелон с переселенцами!