Столыпин. На пути к великой России

Для Столыпина каждая полоса жизни, темная или светлая, радостная или горькая, есть заботливое и деятельное участие Господа в спасении человеческой души. Столыпин не просто верил в Божественное Провидение – он сам многократно испытал Его действие.

«Очень меня беспокоит, – пишет Столыпин жене в самые жаркие дни революции, – как это Ты поедешь в зимнюю стужу. Впрочем, Бог спас уже нас от московского сидения, спасет и впредь. Ведь подумай, если бы выехали вместе, то Ты и теперь была бы в Москве, где уже в среду 12-го в день моего выезда было трудно достать молока. Я ведь чудом (курсив автора. – Д.С.) проскочил на последний пароход из Твери – просто не верится, что я теперь плыву на роскошном пароходе, в уютной каюте»[177]. Супруга так и не успела вернуться в Саратов – мужа перевели в Петербург.

Вера в Промысел Божий была особенно присуща и Николаю Александровичу. «Я имею непоколебимую веру в то, – говорил государь в 1906 г., – что судьба России, моя собственная судьба и судьба моей семьи – в руках Господа. Что бы ни случилось, я склоняюсь перед Его волей»[178].

Семейная жизнь требует ежедневного мелкого, незаметного и часто безответного на благодарность труда, но изо дня в день здесь идет обучение нравственной чуткости, способности к проницательному и понимающему взгляду на любимого человека. В этой нескончаемой веренице домашних забот и происходит гармоничное, цельное врастание членов семьи в общественную жизнь. Семья становится «школой душевного здоровья, уравновешенного характер и творческой предприимчивости»[179].

Семейному положению кандидатов на открывшиеся вакансии в кадровой политике Николая II уделялось особое внимание. Даже родственники царя, позволившие себе свободные связи, подвергались суровому наказанию, вплоть до высылки из страны[180]. Тем самым государь стремился нравственно обезопасить верховную власть от ненадежных людей[181]. Образцовая семейная жизнь Столыпина вполне отвечала требованиям монарха и помогла тому беспрепятственно встать у подножия трона[182].

Господь послал Столыпиным и августейшему семейству много детей. У Николая и Александры Федоровны родились четыре дочери и сын. Появление последнего долго ждали, о его рождении день и ночь молили Бога. Александра Федоровна очень хотела подарить мужу наследника престола, но боялась, что у ребенка будет «болезнь королей» – гемофилия (несвертываемость крови). Недуг передавался по женской линии и только представителям мужского пола. К несчастью, опасения подтвердились: даже небольшая кровоточащая рана на теле цесаревича Алексея могла привести к летальному исходу. Боль за Алексея стала страданием для всей семьи.

У Столыпина было пять дочерей. Мальчика, как и в царской семье, очень желали и долго ждали. Столыпины уже почти отчаялись иметь сына, когда в августе 1903 г., лишь на двадцатый год семейной жизни супругов, он появился на свет. Радость супругов была безграничной.

Воспитание детей в царской семье практически было возложено на мать. Она придерживалась английского метода воспитания, уверенная, что маленьких нельзя баловать, что надо сочетать любовь и строгость. Лишь для больного сына царица делала исключение.

В столыпинском гнезде родители являлись для детей непререкаемым авторитетом. Петр Аркадьевич воспитывал дочерей целеустремленными и трудолюбивыми. Он не раз повторял им, что хочет, чтобы они ездили верхом, бегали на коньках, стреляли в цель, читали серьезные книги, а не представляли собой тот тип барышни, которая валяется на кушетке с романом в руках. «Призвание человека, – говорил Столыпин дочери Марии, – жить для блага ближнего»[183].

Такие же нравственные принципы прививались детям и в царской семье. Любимым девизом цесаревича Алексея были слова Петра Великого: «Молитва Богу и служба царю никогда не пропадут впустую»[184]. Во время Первой мировой войны, как уже упоминалось, Александра Федоровна и ее дочери стали сестрами милосердия, взяв на себя тяжелый крест ухода за ранеными солдатами. Царица и уже повзрослевшие царевны делали рядовым воинам перевязки, утешали их ласковым словом и молитвой. На такой же подвиг самопожертвования отважились и дочери Петра Аркадьевича Ольга и Александра[185].