Столыпинский галстук

– И вот еще что. Я отменяю свое распоряжение о немедленном уничтожении фигурантов на месте. Дальнейшие инструкции получите, когда от вас поступит доклад об обнаружении. Понятно?

– Так точно, товарищ маршал.

Оставшись один, Берия вновь вернулся к своим невеселым мыслям. Уничтожать молодогвардейцев в случае обнаружения сейчас стало слишком опасно. Пренебречь прямым приказом Сталина было никак нельзя. Да и смысла особого в этом теперь не было. Они уже смогли развернуть ход мыслей генералиссимуса в нужном им направлении. «Кто же это такие?» ― в который раз мелькнула у него мысль. Он ни на минуту не упускал из виду странности со структурой бумаги, и это его изрядно беспокоило. Но гораздо больше напрягал вопрос с преемником. Как следовало из разговора с вождем после появления второй листовки, его кандидатура в качестве возможного преемника Сталиным не рассматривалась. ― «Нужен человек с совсем иными качествами», ― вспомнил он слова Хозяина. ― «Был нужен и годен, когда вытягивал атомный проект, а теперь негоден». ― Он со злостью хлопнул ладонью по столу. ― «Что же делать?», ― продолжил размышлять он. ― «Вычислить и нейтрализовать преемника? Сложно и опасно, да и смысла нет ― найдется другой. А может…» ― Мелькнувшая мысль была настолько чудовищной и жуткой, что Берия невольно вздрогнул и попытался загнать ее глубже в подсознание. Но всплывала она уже не в первый раз, и где-то очень-очень глубоко посеянный этими мыслями росток начал медленно прорастать.

Глава шестая

― Петля вокруг нас затягивается, ребята. Госбезопасность пришла к выводу, что последний заброс могли осуществить только те студенты, которые не поехали на сельхозработы. Мы с вами подпадаем в эту категорию. Списки таких студентов будут готовы завтра к вечеру. Попытаемся сбить госбезопасность со следа, не прерывая процесс проведения акций по вбросу листовок. Сделать будет нужно вот что…

…Сергей Гардов, по легенде Михаил Горяинов, закончил манипуляции с медицинскими нанороботами, и те принялись за работу. Вскоре он ощутил все признаки того заболевания, которое было записано в медицинской справке: «воспаление поджелудочной железы». Нанороботы могли так же легко создавать проблемы в организме, как и избавлять от них. Михаил еще раз мысленно проверил, все ли необходимое он выполнил, и направился на первый этаж общежития, где у вахтера имелся телефон. Ему не пришлось притворяться, чтобы выглядеть больным: прихватило действительно серьезно. Вахтер, едва взглянув на него, спросил:

– Что? Вызвать скорую?

Михаил лишь молча кивнул в ответ с болезненной гримасой на лице. Два часа спустя он уже лежал под капельницей в палате одной из больниц Воронежа. Капельницу устанавливала симпатичная медсестра, которую звали, как он выяснил, Алла Козырева. Мысли возвращались то к медсестре, то к новому заданию. А в половину третьего ночи он поднялся якобы по нужде и уединился в туалете. Совершить телепортационный прыжок к реперной точке возле тайника с заготовленными листовками, закинуть их на нужную высоту и вернуться в больницу ― все это заняло не более трех минут. А спустя еще десять минут Михаил с чувством выполненного долга уже спал в своей палате.

Примерно так же была успешно произведена заброска листовок и в других городах страны.

… Зордан наметил ложиться в больницу ближе к вечеру. День же решил посвятить тому, чтобы выяснить, как их деятельность воспринимается людьми. Для этого он решил отправиться в баню.

Первое, что сильно поразило его, когда, раздевшись, он вошел в помывочную, было обилие изуродованных жуткими шрамами мужчин. Каждый второй в зале носил на себе страшные отметины войны. Вскоре Зордан понял, что не ошибся, выбрав баню в качестве источника информации. Недавние фронтовики, особо не стесняясь в выражениях, обсуждали интересующую его тему чуть ли не в каждом втором разговоре. Особенно запомнился разговор в парилке, где с десяток мужчин неистово охаживали себя вениками, с наслаждением покряхтывая, после чего, остывая и приходя в себя, беседовали о насущном.

Зордан не слышал самого начала разговора, но и его продолжение было весьма интересным.

– Ты говоришь ― плановая экономика. Вот тебе, едренить, простой пример. У баб сегодня в моде одни туфли, а завтра ― уже другие. Может плановая экономика поспеть за их выкрутасами? Да ни в жисть. А частник ― легко. И такая же ситуевина везде, куда ни ткни. Так что «выращивать кроликов», как пишут эти молодцы ― гвардейцы, очень даже нужное и полезное дело.

– Верно. План хорош для больших дел. Ну, там типа обороны, дорог, кораблей и прочего. А с мелочевкой лучше частника никто не справится. Ленин умный был мужик и понимал эти вещи.

– За что мы тогда боролись? Снова эксплуатация будет?

– Какая, ядрена вошь, эксплуатация? Частник работает сам на себя. А если и наймет кого, так пару кроликов все едино отдаст в общий котел. А тебе какая разница, где работать, ― на заводе или у частника? У частника, поди, еще и побольше будет получаться.

– А если обижать начнет? Кому пожалуешься?