Стон и шепот

Я подняла голову от телефона, чтобы застыть от увиденного зрелища.

Мой муж стоял буквально в ста метрах, со странным застывшим взглядом и натянутой улыбкой смотрел на женщину в кресле и пытался кормить ее мороженым. Телефон сам выскользнул из рук, а следом и букет листьев.

Я, словно прикованная, подсматривала за картиной из параллельной вселенной. Такой странной, нереалистичной и почему-то надрывной до разорванных нервов. Даже на таком расстоянии я видела, как подрагивают руки у Руслана…

И эта женщина. Несмотря на возраст, морщины, я видела, как они похожи между собой в профиль – значит, мать, о которой он никогда не говорил, стараясь уйти от темы.

В этот момент Руслан поднял голову и посмотрел точно на меня. И я вздрогнула. Слишком похож был этот взгляд и тот, из далекого прошлого, когда мы ужинали в доме, и я спросила о родителях Руслана.

Это была слишком болезненная тема, в которую я влезла без спросу и увидела мужчину таким, каким он наверняка не хотел бы быть увиденным.

Трогательно слабым и в то же время зашкаливающе заботливым.

И это мороженое.

– Прости, – шепнула одними губами я и невольно отступила на шаг назад, а после развернулась и, ускорив шаг, поспешила прочь из парка.

Мне было не положено такое видеть, нельзя. Вот почему он просил меня посидеть в машине, а я не послушалась.

– Ева, – донеслось в спину, но я не могла остановиться, пока он меня не догнал уже у самой машины. – Ну ты чего, девочка моя? Испугалась, что ли? Не трясись так.

Меня же действительно колотило, сама не пойму отчего.

– Я не хотела подглядывать, честно. Это случайно. – Я прятала лицо где-то в вороте пальто, потому что боялась поднять глаза и посмотреть на Руслана, боялась, что он будет злиться.

– Знаю и верю. – Его дыхание коснулось моей макушки. – Прости меня, я сам виноват, что не сказал раньше. Но не хотел волновать, почему-то знал, что ты отреагируешь болезненно. Да, мама очень плоха, но она все же моя мама…

Я судорожно вздохнула и все же заставила себя поднять голову.

– Что с ней? – произнесла, едва поняла, что никакой злости муж не испытывает, а в его глазах было гораздо больше испуга за меня.

– Альцгеймер. К сожалению, это не лечится, и Катюша… – он запнулся, – моя мама, Катерина Павловна, считает себя ребенком. Ты меня простишь, если я сейчас вернусь к ней? Она испугалась, когда я убежал за тобой.

В горло набежал тугой комок, который я с усилием сглотнула. Руслан смотрел на меня так странно и действительно спрашивал разрешения, будто я могла его не отпустить.

– Иди, конечно, – рассеянно пробормотала я.

– Только посиди в машине, прошу. Я бы познакомил вас, но она плохо воспринимает незнакомых людей. Прости. – Он выпустил меня из объятий, проконтролировал, чтобы я села в авто, и только после этого ушел.

Мне же оставалось только сидеть, словно мешком стукнутой, и понимать, что сегодня я встретилась с еще одной гранью Коршунова. Той, которую совершенно не знала раньше. Коршуновым-сыном.

И этот новый человек поразил меня настолько, что все мои сомнения по поводу собственного будущего и будущего моего ребенка стали вдруг казаться сущим пустяком. Я вдруг отчетливо поняла, что мой муж не из тех, кто может бросить…

Такой никогда не оставит и будет тянуть тебя на своих спине, плечах или горбу до последнего вдоха. Потому что такое трепетное отношение к матери невозможно подделать, и оно гораздо более истинно показывает натуру, чем любые слова, фразы или покупки дорогих шуб…

Когда Руслан вернулся, я долго боялась нарушить молчание первой. Не знала, с чего начать, и стоит ли вообще что-то говорить, поэтому просто смотрела в окно перед собой и прокручивала в голове фразы…

– Знаешь, – заговорил он, когда мы съехали с основного шоссе на дорогу к дому и Руслан вдруг заглушил двигатель.

Я повернулась к нему и вопросительно уставилась на его лицо.

– Я тут только что неожиданно понял одну вещь. Понравилась ты мне за свой голос, а влюбился я в твое молчание. Как сейчас. – Он потянулся ко мне через коробку передач и как-то совершенно целомудренно коснулся губ. – Спасибо, что ты появилась в моей жизни. Вот такая вот… Ева…

Эпилог

Три года спустя

Время перемен особенное. В такой период летят часы, дни, а за ними и месяцы, стремительно складываясь в года.

Вот и я не успела оглянуться, как держала на руках маленького сына, у которого были глаза отца и мои рыжие волосы.

Ребенок безумно меняет жизнь женщины. Сдвигаются прежние приоритеты, меняются ценности, да и сама она становится абсолютно другой. Потому даже после того, как маленькому Ромке исполнился год, я не стала возвращаться в Гнесинку, хотя уже восстановила голос.

На определенном этапе просто поняла, что на эстраду меня больше не тянет, хотя известной певицей теперь могла бы стать, даже не имея образования вообще. На одном из светских приемов ко мне подошел импозантный мужчина, представился продюсером и намекнул, что с моим талантом и деньгами Коршунова можно в два счета взлететь на российский Олимп.