Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания

Человек, даже если он военнослужащий, существо довольно нежное. Мало ли что, устал или временно умишком тронулся от «тягот и лишений военной службы…». Чего не бывает? Заботливые родители в таком случае дитятко свое в постель укладывают, разными вкусностями пичкают, температурку меряют каждый час, и никакого перенапряжения. Выздоровеешь — а тогда и делом займешься! При батюшке царе так и было. Не ладится, допустим, у офицера что-то в душе, ну раздирают внутренние противоречия: служить — не служить? Его аккуратненько, бац, и в отпуск на год! Езжайте, милый корнет, на воды, в Баден-Баден, попейте минералочки, восстановитесь, подумайте, а уж потом милости просим в родной полк на окончательный расчет. Или обратно на службу. Умные, черт побери, царевы генералы были в свое время! Увы, времена, когда ненадолго «отставляли от службы» прошли давно и, видимо, навсегда. Последние лет восемьдесят совсем не так.

Как дела обстоят в сухопутном ведомстве, мне особо не ведомо. Наверное, так же. А вот подводники — это отдельная статья. Никуда не денешься, категория льготная. Это командиру батальона в средней полосе минимум двадцать календарных лет надо поля сапогами месить, чтобы самую мизерную пенсию ему заплатили. А обычный каплей на атомоходе отсчет пенсионного возраста по-другому ведет. Пенсия — это двадцать лет стажа, включая пять лет училища. Остается еще пятнадцать. А на атомной подводной лодке год, как известно, за два идет. Делим пятнадцать на два, получаем семь с полтиной. Складываем и получаем: от момента присяги до возможности обзавестись пенсионным удостоверением нужно всего двенадцать с половиной лет. Стал в семнадцать лет кадетом, в тридцать уже можешь претендовать на место в общественном транспорте для «пенсионеров и пассажиров с детьми». Кстати, этот факт ужасно нервирует всех сухопутных начальников. Как же так?! Такие молодые ребята эти подводники, а уже потенциальные старики. Непорядок! Ему бы самому в пару автономок сходить, да на старом «железе», может, кое-что и понял бы. Но не об этом речь. Зависть к флотским порядкам всегда и во все времена была в крови у сухопутных братьев по оружию. Но по части увольнения в запас армия и флот едины — только через мой труп. Причем не их, а именно твой. Моральный труп. Каким бы ты до сих пор ни был: лучшим офицером, самым классным специалистом, душой кают-компании и надеждой командования — с момента подачи рапорта на увольнение в запас ты изгой и пария. Ты никто. Правда, сначала тебя мило уговаривают остаться, приводят массу аргументов, обещают златые горы. Но если ты не сломался, отношение меняется на сто восемьдесят градусов. И начинаются мытарства. Твой рапорт теряют, десятки раз возвращают обратно за неправильностью формулировок, отказывают за отсутствием оснований на увольнение. Ты начинаешь нервничать, ходить на приемы к начальникам, которые или рычат на тебя, или благодушно обещают разобраться, но все остается на своих местах. И это длиться годами. Можно откровенно херить службу, но это не поможет. Максимум, чего можно добиться, — исключения из партии в прошлые времена и лишения четырнадцатого оклада и других надбавок в нынешние. Да еще постоянных вызовов на ковер.

В советские времена некоторые доходили до радикальных средств. Как рассказывал мой отец, служил в его дивизии офицер, нормальный, хороший служака. Ни шатко ни валко добрался до погон кавторанга, что само по себе подразумевает не меньше десяти лет на лодке, и устал. Захотел на покой. Огородом заняться и кроме сопок и северного сияния еще на что-нибудь поглядеть. Пару раз тыркнулся к начальству с рапортом, получил по шее и был послан куда подальше самым решительным образом. Мол, не надейся милый, с флотом вырос, с флотом и умрешь. Т акая «заманчивая» перспектива кавторанга не прельщала. Он притих, крепко призадумался и через пару месяцев начал потихоньку чудить. Повесил в каюте икону, да не одну, а целый иконостас. Курить и употреблять горькую бросил. Друзья-сослуживцы зовут, давай, мол, старик по стопарику за прошедший поход, а он гордо так: «Не буду! От лукавого это, грешно…» Придет на службу, отстоит в строю на подъеме флага и в каюту на колени перед образами. Всех начальников созывают в центральный пост на доклад, а вахтенный передает по связи: «Капитан 2 ранга Иванов сейчас помолится и придет…» Сами понимаете, какой, ажиотаж поднялся после этой метаморфозы с доселе примерным офицером. Замполит, тот вообще чуть ежа не родил. В его экипаже, кавторанг — член партии и в Бога верить начал! Позор!