Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания

Она, совершенно не стесняясь нас, трех взрослых мужиков, и не пряча глаз, рассказала все, от начала до конца. Скорее всего, это так долго бурлило у нее там, внутри, что эта встреча стала попросту катализатором для выплескивания наружу всей горечи, хранимой долгие годы внутри. Ей надо было кому-то об этом рассказать. Она говорила и говорила, покачивая детскую коляску, а мы молча глотали сигаретный дым и слушали.

— Вот так. С мужем я все равно рассталась через два года. Устала я от его приходов и уходов. Хотя с самого начала и сама сильно перед ним была виновата. А потом еще через несколько лет в Москву перевелась. Один тип из штаба флота посодействовал. Квартиру получила в ближнем Подмосковье. Замуж так и не вышла. А потом одного из нашего управления хоронили, так я на кладбище случайно могилку увидела. Капитан 1 ранга Воробьев Борис Павлович. И его фотография. Он же сам из Москвы был. Могилка неухоженная такая. Вот езжу теперь, навещаю его.

Она нервным движением выдернула из пачки сигарету и закурила.

— Господи. Какая же я дура была. Вот, родила мне Дашка внучку. И что? У нее теперь своя жизнь, и в ней мое место крайнее. А вот у меня жизни-то и нет. Никакой. Мужчины были, а вот медвежонком никто больше не называл.

Она замолчала, а по обеим щекам медленно сползли две слезинки, оставляя за собой на косметике отчетливо видимый след.

— Ну, ладно! Что-то меня сегодня на лирику потянуло! Пойду я, мальчики. А то и красавице моей кушать уже пора, да и мне завтра на службу, а я кое-что недоделала. Будьте счастливы, ребята!

И толкая перед собой коляску, в которой агукала ее внучка, она пошла от нас по аллее все такая же красивая, обаятельная и очень несчастная.

В бой пойдут одни старики

Но бывает, расстается с кораблем своим моряк, —

Значит, силу краснофлотца на земле узнает враг.
Ничего, что сердцу тяжко, что не флотская шинель,
На твоей груди тельняшка, темно-синяя фланель!

«Это в бой идут, матросы!»

Музыка Б. Терентьева, слова Н. Флерова

Матрос Микола Ползунок попал служить на подводную лодку совершенно случайно, неожиданно для себя и еще более неожиданно для окружающих. Дело в том, что природа наградила Колю не самым большим, но все же внушающим уважение ростом в 1 метр 96 сантиметров, что само по себе указывало, что самым разумным было бы направить служить парня военным регулировщиком, чтоб его издалека видно было, но, как известно, военная организация славна не разумным, а творческим подходом. Вот благодаря именно такому «творческому» решению одного из офицеров Львовского областного военкомата Миколу, примостившегося на скамейке военкомата и отходившего от вчерашних традиционных сельских проводов, неожиданно разбудили пинками, и пока он пытался понять, что к чему, воткнули в строй помятых призывников, которых незамедлительно пересчитали и, убедившись, что опоздавших нет, довольно резво повели на вокзал. Только на полдороге Микола, сфокусировав зрение, осознал, что ведет их офицер в военно-морской форме, а вместе с ним еще и парочка морских прапорщиков, флотское название которых он никак не мог вспомнить. Попытка Ползунка покинуть ряды флота, еще не добравшись до вокзала, натолкнулась на такую жесткую реакцию со стороны офицера, что, проникшись чувством глубокого уважения ко всему Военно-морскому флоту в лице этого офицера, призывник притих и даже как-то философски подумал, что годом больше, годом меньше, а в сущности никакой разницы.

Оказавшись в учебном отряде подплава в Северодвинске, Микола мгновенно стал звездой. По заверениям старожилов, таких высоких подводников они еще не встречали, а если учесть, что кроме роста Ползунку от родителей досталось крупное и сильное тело, то таких богатырей здесь отродясь не видели. Годковщины он так в полной мере и не вкусил, может, оттого, что стал вечным знаменосцем учебки и чемпионом гарнизона по гиревому спорту, а может, и оттого, что трогать его откровенно боялись из-за внушающей уважение комплекции. Так бы Коля и остался в учебке, к чему дело и шло, если бы под конец срока немного не оборзел. В один из выходных, раздавив с боевыми товарищами пару бутылок «огненной воды», он завис в какой-то заводской общаге, где ему в отличие от собутыльников неожиданно не нашлось достойной подруги. Обиженный женским невниманием к своей персоне, Ползунок покинул общежитие и, будучи, как все большие и сильные люди, человеком неконфликтным, побрел обратно в учебку. Туда он добрался без приключений, но, сделав неожиданный зигзаг, забрел в строевую часть, обычно в выходные дни пустую. Зачем он туда пошел, Микола даже потом не мог толком объяснить.