Стоп. Снято! Фотограф СССР

Если автомат отдаёт приоритет диафрагме, то на таком солнце он закроет объектив полностью. Это не смертельно, но картинка будет максимально плоская, скучная, «прибитая» к фону.

А вот если по выдержке, то диафрагму, наоборот, откроет. И резкость сведётся по кончику острого носа свежеумытой Лены Стеганцевой, стоящей в первом ряду. Остальные будут, мягко говоря, не в фокусе.

А решается всё максимально просто.

— Два шага назад! — командую я, — и ещё шаг налево от вас!

— А чё ты комаандуешь? — с ленивой оттяжкой прорезается Копченый.

— В натуре! — добавляет один из подпевал, имени которого я не знаю.

— Ребята, пожалуйста! — просит учительница.

— БЫСТРО! — няша от решительности сжимает кулачки и переходит на ультразвук. — Делайте, как он сказал!

Класс от испуга делает обозначенное количество шагов и оказывается в тени от школьного здания. Вот и весь фокус. Вырубаю автомат, выбираю нужную пару на встроенном экспонометре. Фон немного размою. Сейчас так умеет любой телефон, а раньше это считалось чем-то из разряда уличной магии.

— Молодой человек, — чувствую, как кто-то трогает меня за локоть.

Оборачиваюсь, няша.

— Альберт, правильно? — она чуть краснеет.

— Для друзей, Алик! — представляюсь я, — вам тоже можно.

— Алик, — легко соглашается она, — Вас же на фото не будет, Вам же обидно, наверное.

Мне похрен. Эти люди мне не родные, и даже не двоюродные. Но сказать этого я не могу.

— Иногда приходится жертвовать собой ради коллектива, — выдаю я, любуясь её фигурой. — разве не этому учат нас комсомол и партия?

Слышу как сзади фыркает Степанида. Словно гиппопотам выплыл.

Мой взгляд точно не соответствует шестнадцатилетнему пацану, и у неё в голове возникает та самая приятная путаница, которая обычно предшествует резкому сближению на физическом уровне.

— Может, обойдёмся без жертв? — она чуть краснее, — Возможно, я смогу где-нибудь нажать на кнопочку, когда вы встанете вместе со всеми?

— Долго ещё?! — ноет Лиза.

Поднимаю глаза и вижу, что она бесится. Неужели ревнует? Ранимое сердце Алика тут же заныло от раскаяния и сожаления, а вот циничный я внутри заржал. В эту игру могут играть двое.

— А вы его не сломаете? — шепчу девушке практически на ухо, — Техника сложная… дорогая…

Чёрт, да я же с ней флиртую! И она ведётся, что ещё удивительнее. Непуганый народ. Непривыкший.

— Я уже взяла на себя ответственность, — отвечает няша, — мне в любом случае влетит.

У Киева-10 нет привычного механического автоспуска, что ещё раз укрепляет меня в мысли, что это камера профессиональная. Для бытового использования не предназначенная.

— Не влетит, — говорю я, — у меня всегда и всё получается хорошо.

Заманчивая идея — перевалить всё на блондинку. Но свои снимки я всегда делаю сам, и сам потом отвечаю за результат.

— Улыбочку! — копирую приезжую звезду. Говорить «чиииз» в эту эпоху было бы странно. — Стоп, снято!

Понравилась мне эта пафосная «киношная» фраза. Гораздо лучше чем, «сейчас вылетит птичка», или «всем спасибо, все свободны».

* * *

— Ну ты даёшь! — восхищается Женька. — Ты хоть знаешь, к кому подкатывал?

— Понятия не имею, — отвечаю.

— Это редакторша районки нашей, — заявляет он, — она к нам из самого Ленинграда приехала. По распределению.

— Такая молодая и редактор? — удивляюсь я.

— Где ж молодая? — не понимает меня Женька. — Ей двадцать четыре уже.

Ну да, для наших шестнадцати, это уже предпенсионный возраст. Чем же ты, Марина, так насолила комиссии, что тебя из Северной столицы, отправили в эту забытую богом дыру? Вот тебя, наверное, тут плющит от культурного шока.

Зато становится понятным, откуда в этих краях такая яркая девушка, и почему именно ей поручили заботу о приезжем фотографе. Собрат по цеху, для которого командировка в район, это отличный повод нажраться.

Школьная фотосессия заканчивается. Я жду осложнений с Копченым, но сердитая Лида демонстративно уводит его, чтобы меня позлить. Подростковые гормоны во мне бушуют, но умом я предпочитаю страдания душевные мукам физическим.

Даже вдвоём с Женькой мы против этой четвёрки не выстоим. В прежней жизни мне приходилось драться. Пару раз, даже всерьёз спасая свою жизнь. В обоих случаях меня пытались грабить, а затем прикопать у обочины то, что осталось от ограбленной тушки. Оба раза дело было в «горячих точках» и законы там соблюдали не всегда и не всё.

После первого случая я стал брать уроки у сопровождавших нас вояк, а в столице нашёл хорошего тренера. Ни к какому конкретному стилю наши занятия не относились. Сборная солянка разных техник. Но когда в моей жизни случился второй случай, я уже самостоятельно сломал грабителю руку и сдал его первому же попавшемуся по дороге патрулю.

Сейчас я наглядно убеждаюсь, что знать и уметь, это разные вещи. Разум знает, что надо делать, а вот тело нужными рефлексами не обладает. Оно у меня сейчас вялое и дохлое. Того же Женьку мне удалось отправить в кусты благодаря неожиданности и везению.