Стопроцентная блондинка

В интонациях персонала Насте почудилась симпатия к беспутному художнику. Или Атаманов был здесь постоянным клиентом, или просто умел производить приятное впечатление на публику – даже в пьяном и побитом виде. Иначе давно бы валялся не в подсобке ресторана, а в вытрезвителе.

– Вот он, красавчик! – указала официантка (именно она и звонила) на бездыханное тело.

Настя застыла в недоумении. Если бы на потертом диванчике лежал двухчелюстный монстр из киноэпопеи «Чужие», она и то удивилась бы меньше. На диване сладко посапывал в полной отключке безымянный сварщик.

– Ой, я вчера не сказала, – опомнилась вдруг Люся, – звонили из компании какого-то Залесова.

– И что?! – взволнованно подхватилась Маша.

– Они говорят, нашли другого программиста. Программу какую-то писать, не знаю. Короче, так и сказали – нашли другого.

Маша сникла. Чересчур большие надежды связывала она с залесовским заказом. Конечно, и о громадном гонораре она грезила, но прежде всего ее влекла возможность развернуться в профессиональном плане.

И вот – отказ. Машиным талантом пренебрегли. «Интересно, кого они взяли? Залесов – гавайская скотина. Ай, ладно, что о нем думать. Надо искать других клиентов. Пока мы не положили зубы на полку, как на выставке достижений стоматологической ортопедии»…

…Выражение «гавайская скотина» было из лексикона Саши Валдаева. Такими эпитетами он обычно награждал майора Здоровякина. Имелось у него много и других ласковых прозвищ для друга. Кем только не был Илья за годы дружбы с Валдаевым! Вот, к примеру, несколько одиозных прозвищ:

а) унылый слоник;

б) неповоротливая горилла;

в) тупой питекантроп;

г) мадагаскарский подлец;

д) безответственный хорек;

е) парнокопытная ящерица…

Ну и так далее. Другими словами, Валдаев отличался говорливостью, достойной хорошо выдрессированного попугая. Но окружающие заметили, что после четырехмесячной освенцимской диеты Валдаев стал гораздо менее болтлив. Ему это шло. Вот и сейчас, сопровождая майора домой, он постоянно впадал в задумчивость и этим тревожил друга.

– Ты что-нибудь знаешь о Дине Штефан, фотомодели? – вспомнил вдруг Валдаев. – Она сорвалась с горы.

– Знаю, – кивнул Илья. – Этим делом занимался Воробьев, и он приезжал советоваться.

– И что ты ему посоветовал?

– А что? Девчонка была пьяна. Немудрено в таком состоянии улететь вниз. Ты-то откуда об этом знаешь?

– Ко мне сегодня во второй раз приходил ее брат. Он меня душит, как удав. Помогите, говорит, посадить дружка Дины, он столкнул сестру с горы. Заклинило парня на идее вендетты.

– Не впутывайся, зачем тебе.

– Да я и отбрыкиваюсь, как девочка от гангстера. А он все твердит – вы обязаны мне помочь. Почему я? Мне, конечно, жаль Дину, такая красавица… Не знаю, не знаю…

– Зайдешь? – Илья кивнул на дверь подъезда. Как-то незаметно они добрели до нового убежища Здоровякиных.

– Слушай, а что за девица у вас появилась? Я видел, она гуляла с пацанами.

– Машуня наняла домработницу.

– Она долго выбирала? Девчушка очаровательна, как дочка Фредди Крюгера.

– Ладно издеваться!

– Один носик чего стоит. Это не девушка, а одна большая особая примета.

– Так ты зайдешь?

– Next time, next time, – отказался Валдаев. – У меня еще встреча на девять назначена…

– Маш, что такое некст-тайм? – прокричал Илья, бегемотом вваливаясь в прихожую.

С его огромных ботинок посыпались на линолеум пушистые комки снега. В прихожей тут же стало тесно. На майоре повисли дети, перемазанные повидлом. Рекс прыгал вокруг, давясь от сдерживаемого радостного лая. Маша выползла из детской с младенцем на руках. Стасик размахивал толстыми ручками и агукал.

У Здоровякина сдавило сердце – как приятно после нескончаемого трудового дня, наполненного общением с преступными элементами и эксцентричным начальством, вернуться к родным пенатам. И здесь все ему рады, все его так любят!

– Мог бы постучать копытами на лестнице, – хмуро заметила жена. – Чего ты тонну снега приволок?

– Некст-тайм, – напомнил Здоровякин. У него на плечах уже сидел Эдик и руками, испачканными повидлом, делал папе праздничную укладку.

– По-английски – «в следующий раз», – молвила Мария. Она пытливо рассматривала супруга, размышляя, не появился ли на нем еще один отпечаток губной помады. – У нас ужин.

– Макарошки? – предположил Здоровякин. – Отлично!

– Рассольник на первое, гуляш на второе, пирожки с повидлом, – мрачно объявила Мария.

Майор впал в прострацию, отягощенную обильным слюноотделением.

– И персиковый компот. Из кураги, – добила жена.

– Наверное, эта приготовила, – догадался Илья.

– Да, эта. Ее зовут Люся.

Вчера майор уже имел счастье лицезреть новое приобретение супруги – домработницу Людмилу. Столкнувшись в дверях с девицей, мужественный майор покрылся липким потом. Зато теперь, когда ему хотелось секса (всегда!), он мог управлять физиологией – достаточно было вспомнить личико прелестницы, и желание вмиг улетучивалось…

– Но готовит она отлично, – признался майор. Он уничтожил две тарелки супа, тарелку гуляша и теперь таскал пирожки. – Лучше, чем выглядит. А ты что? Опять йогурт?