Стопроцентная блондинка

Она на цыпочках покинула комнату, прислушалась. Из детской не доносилось ни звука.

– Победа! – шепотом крикнула Люся. – Свобода!

Сначала она наполнила водой ведро, бросила в него половую тряпку и установила объект прямо у входной двери. Но мыть пол Люся вовсе не собиралась. Вместо этого она отправилась на кухню.

Там труженица соорудила гигантский бутерброд, максимально использовав продуктовые резервы – искромсала батон, обильно смазала майонезом, уложила стопочкой колбасу, сыр, огурец.

– Так-с, еще пару тефтелек разогреем… Отличные, я вам скажу, тефтельки! А кто сварганил? Мисс Люся, как говорит Эдик. Кто в этой квартире вкусно готовит? На Машку не надейтесь – с ней с голоду помрешь. Угу, закипел чайничек. Прекрасненько! Чай с лимоном, сахар, раз, два, три, ай, можно и четыре ложки. Мы, как некоторые, на диетах не сидим. Мы и так стройные и красивые, некоторым мамонтам не чета. Я ничего не забыла? Ага, винца не помешает. Красное вино – наш ответ сердечно-сосудистым заболеваниям. Бокал в день – это свято. А впрочем, два – тоже неплохо…

Собрав провиант на поднос, Люсьен отправилась в гостиную к телевизору. Но прежде чем удобно устроиться в кресле, ей пришлось разобрать завал детской одежды и игрушек.

– Какой бардак! – возмутилась она. – Пока я не уберу, никто и не пошевелится! Ездят на Люсечке, как индусы на слоне! Люся то, Люся это! Зеркала протри, пол помой! Нанялась я им, что ли? Сборище тунеядцев!

Угнездившись в конце концов в кресле, Люсьен вздохнула и принялась за еду. Аккомпанементом ее чавканью стало бразильское «мыло». Из-за приставаний Марии бедная девушка частенько пропускала серии. Но сегодня справедливость восторжествовала, и Люся смогла отдохнуть от трудов в компании бразильских актеров, огромного сандвича и бокала красного вина.

Мария уныло плелась по тротуару, не замечая солнечных зайчиков, весело прыгающих по витринам магазинов и автомобильным стеклам. Под ногами хлюпало, в воздухе пахло свежими огурцами, небо было удивительно синим. Наступление календарной весны природа добросовестно встретила по-настоящему теплым днем.

Сегодня Мария была без джипа. Она оставила любимое средство передвижения на стоянке, так как в последний месяц ее мантрой стал бесценный диетологический постулат: количество истраченных калорий должно превышать количество съеденных. По закону подлости, потреблять калории было гораздо приятнее, чем расходовать. Мария отвыкла ходить пешком. Преодолев километр, она покрылась испариной и начала задыхаться.

Невеселые мысли добавляли дискомфорта к ее общему состоянию. Маша мучительно размышляла, не выяснить ли отношения с Ильей. Пусть объяснит, пусть расскажет… Но если он признается, что у него другая женщина, – что тогда? Как они решат эту проблему? Значит – нужно молчать? И страдать от неизвестности? Или все-таки вызвать мужа на разговор?

Если верное решение и существовало, то оно было так же недоступно Марии, как швейцарский счет какого-нибудь олигарха. Но вероятно, правильного решения не существовало вовсе. И Машина ситуация была настолько же безвыходной, насколько и мучительной.

Обидно, что именно сейчас ей особенно хотелось любви и понимания. Первые месяцы жизни – кошмар для родителей младенца. Марию измучили бессонные ночи, восьмиразовые кормления, страх за ребенка. Она где-то прочитала, что первые сорок дней ангелы уговаривают душу новорожденного остаться на земле. Душа ребенка представлялась Марии перышком, стремящимся взмыть вверх – в голубое небо, подальше от земли, пропитанной болью, страданиями, человеческой жестокостью.

Но ее ребенок успешно преодолел рубеж сорока дней и уже уверенно подбирался к пятому месяцу. Мария, как ежик, вышла из тумана, очнулась, осмотрелась. Подозрения, спровоцированные найденными уликами, всколыхнули в Маше собственнические чувства. Какая-то стерва накинула лассо на Здоровякина и потихоньку подтягивала добычу к себе. В мыслях Марии она то имела черты Сони Орешкиной, то превращалась в грудастую блондинку в красном купальнике – почему в купальнике?! Маша негодовала. Здоровякина нельзя отдавать другой женщине. Он нужен ей самой! Она его по-прежнему любит!

Да, она плакала по ночам и жадно провожала Илью взглядом. Но пресекала любое поползновение майора, пытавшегося быть a good boy. Она полагала, истинная цена его нежности – ее пролитые слезы. Ведь, изображая нежность, он просто замаливал грех – свою измену…

…Мария только что побывала в «Алекс-банке». Банк, как сообщил друг Ильи Денис Черенков (он заведовал в данном учреждении службой безопасности), очень нуждался в услугах талантливого программиста. Машу приняли с распростертыми объятиями, однако и не менее энергично отправили восвояси. Не сошлись в цене. Мария, изучив фронт работ, оценила свои услуги гораздо выше, чем собирались истратить на модернизацию программного обеспечения банкиры. Они предложили смехотворную сумму. За такие деньги Маша даже не открыла бы ноутбук.