Стопроцентная блондинка

Андрей смотрел на подругу снизу вверх, и выражение мальчишеской неуверенности в его глазах подсказало Насте выход. «Что поделаешь, творческая натура, – поняла она. – Талант. Психика неустойчива, реакции неадекватны. Мечется, нервничает…»

– Андрюша, у нас все будет отлично, – твердо сказала Настя художнику. – Не беспокойся. Я тебя люблю. Другие девушки – это другие девушки. Они в прошлом. И все проблемы тоже в прошлом. Нам с тобой хорошо сейчас, и будет хорошо еще очень долго.

– Ты ведь не все про меня знаешь, – опустил голову Атаманов.

– Я тебя прощу, даже если узнаю, что ты иллюстрировал «Жюстину» де Сада.

– Серьезно? – повеселел художник. И тут же запрокинул голову, уставившись на потолок и о чем-то соображая. – Слушай, а это идея!

«Придется играть роль дамбы, контролирующей разливы реки, – подумала Настя. Она проводила взглядом Андрея, поднимающегося по лестнице. – Чудненько! Мало того что остаток жизнь я буду лишена праздника Восьмого марта, так еще и это! И все равно, плюсов гораздо больше. Эти глаза… эта челка, падающая на лицо… О-о-о! Я его обожаю!..»

Настя подняла с пола кенгуру. Внезапно она увидела, что пузо игрушки пересекает коричневая «молния». Все правильно, у настоящего кенгуру обязательно есть сумка. Настя расстегнула замок и пошарила внутри. Она рассчитывала найти там детеныша, но вместо этого вытянула наружу браслет. Он засверкал, заискрился разноцветными огнями.

– Вау, – прошептала Настя. – Вот это да! Андрюша, ты чудо!

Промучившись три минуты с застежкой, она приладила украшение на запястье и помчалась наверх – благодарить.

Весна подарила городу солнце, а любовь художника вернула Насте былую самооценку. От истерзанной мрачными мыслями девушки не осталось и следа. Настя вновь лучезарно улыбалась, держала спину прямо, щебетала. У нее был любимый мужчина.

Неделя, затем вторая прошли в сказочном безумии…

Кроме всего прочего, Атаманов не жалел на подругу денег. Они поменялись машинами. Теперь Настя ездила на джипе, а художник безропотно согласился передвигаться на старой «нексии». Впрочем, до поселка он обычно бегал стремительным аллюром, а в город выбирался вместе с подругой.

Настя перевезла из квартиры вещи и существенно потеснила атамановский скарб в гардеробной комнате. Она возобновила визиты в косметологические салоны и парикмахерские, слонялась по бутикам и тратила, тратила деньги. Иначе говоря, вернулась к прежнему образу жизни.

– Ты идиотка! – остановила ее Мария. – Судьба дала тебе еще один шанс. И что же? Ты вновь встала на накатанные рельсы.

Они сидели в кофейне «Флибустьер», и официантка в морском костюме без устали таскала им десерты и молочные коктейли.

– Кто-то вроде бы соблюдал диету, – вспомнила Настя.

– Уже забыто, – махнула рукой Мария. – Никаких диет. Молоко тут же пропадает. Вот перестану кормить грудью, и тогда…

Маша прицелилась и вонзила вилочку в миндальный бисквит.

– Девушка! – позвала она. – А у вас нет столовых ложек? Принесите мне, пожалуйста. Эти вилки меня раздражают. Такие неудобные!

Настя с подозрением посмотрела на подругу.

– Слушай, но Стасику уже пять месяцев. И как долго ты собираешься кормить его грудью?

– Мы-мымы, – промычала Мария. Рот у нее был набит остатками бисквита и ромовым пирожным. – Не знаю. Как получится. Не лишать же ребенка этого ценного продукта.

– И чего в нем ценного?

– Антитела к инфекциям, – научно объяснила Маша.

– А-а… А я-то думала – сахар, миндаль и ром.

– Тоже неплохо.

– Но почему ты назвала меня идиоткой?

– Потому что ты не делаешь выводов. В кого ты превратилась после расставания с Платоновым? В полный ноль. Выяснилось, что без мужчины ты вообще ничего не значишь.

– Так оно и есть, – криво усмехнулась Настя.

– Но ведь это неправильно! Послушай меня. Чтобы ситуация не повторилась, забудь про магазины и перестань тратить деньги на все это барахло! – Маша указала взглядом на кучу ярких картонных пакетов, окруживших стул Насти. – Пока Атаманов к тебе благоволит, постарайся сделать капитальное вложение в свое будущее.

– Но как? Завести счет и складывать на него денежки? – моментально загрустила Настя. Нет, она ничего не имела против банковского счета. Но ведь тогда ей пришлось бы отказаться от сиюминутных удовольствий. Да и было в этом что-то непорядочное по отношению к Андрею – тайно аккумулировать его деньги на собственном счете.

– Нет! Пойти учиться!

– А?

– Получить профессию! И к тому моменту, когда Атаманов тебя разлюбит, ты будешь крепко стоять на ногах.

– Ну, спасибо! – взвилась Настя. – Почему это он меня разлюбит?!

– Это я так. Самый страшный вариант развития событий. Возможно, и не разлюбит. Но все равно.

– Старенькая я уже, чтобы учиться, – заныла Настя.

– Лев Толстой в семьдесят взялся изучать английский!

– Вот видишь, только в семьдесят! А до этого наверняка бил баклуши и прохлаждался.

Мария не совсем была уверена, что до семидесяти Толстой прохлаждался. «Анну Каренину», по крайней мере, написал. Однако Маша поняла: идея высшего образования не вызвала энтузиазма у подруги.

– Впрочем, решай сама. Ты взрослая девочка.