Стопроцентные чары (СИ)

 Вмешавшийся обнаружился на ближайшей скамейке. Эрнст Немезийский восседал на побеленных досках, словно сытый и довольный жизнью человек в мягчайшем из кресел, — откинувшись на спинку, задрав голову кверху, небрежно расставив ноги и непринужденно перекинув руку через металлический подлокотник. Однако простецкая вольность в его позе была обманчива. Осунувшееся лицо без единой кровинки и иссиня-черные круги под глазами вместе с простотой наряда — обычная белая хлопчатобумажная рубашка да бежевые брюки, явно наброшенные наспех, чтоб только не выходить к народу голышом, — свидетельствовали о дичайшей усталости и полном отсутствии желания соблюдать профессорскую этику.

 К девушкам он тоже обратился без особой помпезности. Его голова, продолжая покоиться на спинке скамейки, лишь слегка повернулась в их сторону, а сам Немезийский не предпринял никаких усилий, чтобы выпрямиться и разместиться на скамейке менее раскованно. Над самым носом мужчина удерживал книгу в добротном коричневом переплете. Скорее всего, он дремал, укрыв лицо страницами книги, и возгласы Ваниль ничуть не потревожили его сон. А вот вопли Аркаши заставили проснуться и даже подключиться к беседе.

— Студент Теньковская, студент Руфь, доброе утро-о-о. — Эрнст взял на тональность выше, не успев удержать зевок. — Прошу прощения.

 — Здравствуйте. — Виктория расцвела на глазах.

 Аркаша тоже поздоровалась. Не дождавшись от заместителя директора дальнейших пояснений по поводу своего утверждения, она, не утерпев, спросила:

 — А что вы имели в виду, говоря, что это не дефект?

 Немезийский обратил к ней усталый взор и теперь уже удачно подавил новый зевок.

 — Виктория Руфь достаточно талантливый целитель, поэтому в процессе лечения просто не способна принести какой-либо вред. Это раз. Насчет дефекта скажу следующее: своей силой целители деликатно ощупывают не только физическое составляющее организма, но и систему сознания. А то, что описала Виктория, весьма похоже на некий сбой на уровне работы сознания, отражающийся на всей сущности. Это может проявляться как мигрень, спазмы или приносить еще какой-либо дискомфорт. Причины: стресс, долгая подверженность нервирующим сознание ситуациям, подсознательный страх. Ничего страшного — обычная адаптация организма к новым условиям. Однако целители ощущают это как нечто, стоящее поперек конструкции всей сущности. Словно кирпич, выпячивающийся из кладки. И вполне понятно желание студента Руфь сдвинуть этот «кирпич» обратно в «кладку». Вот, собственно, и два.

 — Значит, я просто перенервничала? — Аркаша с сомнением вспомнила грызущую боль в самой подкорке.

 — Несомненно. Первокурсники подвержены стрессам. Особенно, — Эрнст приподнял голову и утомленно улыбнулся, — в таком университете, как наш. Столько занятных личностей в одном месте.

 — Если хочешь, я попробую еще раз, — предложила Аркаше Виктория. Объяснения Немезийского заметно успокоили ее.

 — Ну уж нет. Хватит играться с моим сознанием. 

— Цель достигнута? — Эрнст рассеянно переводил взгляд с одной на другую. — Вы же что-то другое хотели излечить?

 — Да! Синяк исчез! — Виктория гордо выпрямилась и выкинула руку в сторону Аркаши, будто представляя только что появившегося на сцене артиста.

 — Чудесно. Хорошая работа, Руфь, — похвалил феечку Немезийский. Девочка просияла. — Не забудьте позавтракать, девушки. Работа сегодня предстоит тяжелая. Ой-ой… 

Заметив что-то за спинами собеседниц, мужчина уронил книгу себе на лицо, вновь ойкнул и замер, притворившись вычурным декором скамейки.

 Аркаша начала поворачиваться, чтобы узнать, чего так испугался заместитель директора, и едва не рухнула наземь от вихря, созданного кем-то, промчавшимся мимо.

 Над прямо-таки «гениально» замаскировавшимся Немезийским нависла Карина Борзая. Ярко алая блузка и снежно-белая юбка выделяли ее на общем фоне, как пугающее кровавое пятно на кристально чистой скатерти. Вот именно. Пугающее.

 — Что это ты тут делаешь? — грозно поинтересовалась Карина, постучав костяшкой пальца по обложке книги.

 Из-под обложки появились сначала полные вины глаза, а потом и весь Эрнст — еще более взлохмаченный, чем до импровизированных пряток.

 — Книжку читаю. — Мужчина обезоруживающе улыбнулся.

 Со всех сторон начали доноситься странноватые ахи и охи. Аркаша с подозрением огляделась. На соседних скамейках, вдоль аллеи и чуть поодаль количество представительниц женского студенческого контингента на один метр ужасающе превышало норму. На какой же цветочек слетелись эти маниакально маньячные пчелки? 

— Книжку? — Карина вытянула книгу из рук Эрнста и скептически осмотрела ее. — В перевернутом виде?

 — Значит, учусь читать книжку в перевернутом виде, — нашелся мужчина и расслабленно откинул руки на спинку скамейки. Воротник рубашки, свободный от сдерживаемых пут пуговиц, разъехался в стороны, обнажая выпирающие ключицы и кусочек бледной кожи.

 Громкость восхищенных девичьих оханий возросла в разы. Кажется, цветочек найден. Полудохлый Немезийский котировался среди женской половины учащихся не меньше, чем полный сил и энтузиазма.