Сторан

Отвлекшись на зрителей, я еле успел уйти от удара налетевшего Ирамия. Благодаря восстановившемуся суставу, снова имел возможность легко передвигаться по шатающимся и скользящим друг по другу камням, но расслабляться не стоило. Хоть местные оболочки и крепче земных, но далеко не неуязвимы, а Ирамий во владении булавами гораздо искуснее меня. Мое преимущество, которого я чуть не лишился из-за вывихнутой ноги, только в скорости и быстрой реакции, недоступной обычным оболочкам.

Проходи схватка на голой земле, я бы пожалуй уже разделался с бывшим вождем. Но здесь приходилось концентрировать внимание либо на ударах, либо на том, чтобы в очередной раз не свалиться, споткнувшись о булыжник. Потому почти каждый сильный замах оканчивался падением. В итоге все тело оказалось покрыто ссадинами, синяками, царапинами и кровоподтеками. Противник выглядел не лучше, но махал булавами с прежним проворством. Я старался уклоняться, а не парировать его удары, так как у меня на одну булаву меньше. Не хотелось бы остаться безоружным. Самому нанести удар никак не получалось, все же мои руки намного короче рук этого гиганта.

Наконец, уворачиваясь от очередной атаки Ирамия, мне удалось нанести удар снизу по локтю его нижней левой руки и выбить булаву. Быстро наклонившись, он попытался поднять выпавшее оружие, но отбитые пальцы не могли ее удержать. Похоже, обе его левые руки серьезно повреждены.

Теперь на лице стора вместо презрения отражалась лишь яростная злоба.

– Крик, – зарычал он, – ты не сартук! Ты трусливый сквил! Сражайся, как подобает степному воину, или уходи!

Выкрикнув это Ирамий начал раздвигать ступнями булыжники, погружая ноги до самой почвы. Закопавшись, поднял правые руки и в таком положении застыл, шумно, с хрипом дыша.

Так я и не понял правил этого поединка. Если положено сражаться, стоя по колено в камнях, то почему Ирамий в самом начале попытался нанести мне удар, не дождавшись, пока я закопаюсь? Кроме того, даже если он даст мне это сделать сейчас, то при его длине рук, меня не спасет никакая реакция.

– Ты трусливый сквил, – снова прохрипел сартук.

Ну и ладно. Пора заканчивать шоу.

Я подошел ближе, и как только Ирамий наклонил корпус вперед, намереваясь нанести удар, коснулся его сущности. Вскрикнув, он судорожно дернулся. Не дожидаясь, пока руки противника безвольно опадут, выронив оружие, я бросился вперед, сделал вид, что отбиваю падающие на меня булавы и, в свою очередь, нанес удар в голову. Послышался треск проламываемого черепа, и бывший вождь упал мне под ноги.

Над местом схватки воцарилась тишина. Замолчали даже маленькие детишки, топчущиеся между ног взрослых кочевников.

– Крик наш вождь! – нарушил тишину Молок.

– Крик наш вождь! – громко повторили еще несколько голосов.

По ушам резануло истошным женским воплем. Бармила, обхватив голову руками, бросилась прочь от каменного круга. Сартуки расступились, освобождая ей дорогу.

– Крик наш вождь! – снова провозгласил Молок.

– Крик наш вождь! – поддержали его сартуки.

– Крик наш вождь! – взорвалось криком все племя.

– Клик нас воздь! – прокричал вырвавшийся из рук матери малыш, который перед началом поединка пытался подражать Ирамию.

Леег. Мизгирь

Как и следовало ожидать, наше появление в деревне вызвало небывалый переполох.

Встретившая у околицы детвора некоторое время смотрела на стаха широко открытыми глазами. Но вот один мальчишка сорвался с места и понесся по улице с диким криком. Через мгновение его поддержала остальная детвора.

Когда я зашел во двор родительского дома, навстречу идущим дальше приятелям уже двигалась целая толпа встревоженных односельчан.

Заводить в дом своего питомца не решился, но с глаз толпы его убрать следовало. Скрывшись за высоким крыльцом, решил пока понаблюдать оттуда за происходящим на улице.

Односельчане окружили друзей. Судя по активной жестикуляции Боата, он рассказывал о походе. А народ все прибывал. Вот к собравшимся присоединились и Стик с Натой. Вот, вероятно, вникнув в суть переполоха, они заспешили домой.

Привязав стаха к балясине и положив руку ему на загривок, я как можно внушительнее объяснил, что он должен сидеть смирно и не высовываться.

Выйдя навстречу родителям, я растянул губы в как можно более невинной улыбке. Беседа с ними затянулась до темноты. Я уверял в перспективности приручения молодого стаха, периодически демонстрируя его послушность. Однако было видно, что родителей мои аргументы мало убеждали. И все же, отрубленный ядовитый шип и относительно малые размеры детеныша позволили им сдержаться от вынесения немедленного ультиматума.