Stories, или Истории, которые мы можем рассказать

Но он знал, что это произошло на самом деле. Все это было реально. Тогда он ощутил волшебство, и это волшебство подарило ему освобождение.

Иногда Рэю казалось, что вся его последующая жизнь прошла в тщетных попытках вернуть тот момент, тот день, когда вдруг перестало иметь значение, что он никого не знал и у него была не такая одежда. Тот 1969 год и школьный двор, где дети пели «на-на-на», «е-е-е» и «лав-лав-лав», «лав-из-ол-ю-нид».

Офисы редакции не были пусты. Рэй мог бы и сразу догадаться. В редакции всегда кто-то был.

В комнате с проигрывателем грохотала музыка, отчего стекло в двери дребезжало. Рэй прижался лицом к стеклу и увидел силуэт Скипа Джонса. Тот, вероятно, собирался остаться здесь на всю ночь — писать отзыв об одном из нашумевших альбомов для следующего выпуска газеты. От руки.

Несмотря на все эти современные пластиковые «Оливетти», заполонившие офис, Скип Джонс по-прежнему предпочитал писать от руки. Он усаживался в каком-нибудь темном уголке или в комнате для прослушиваний и писал, сгорбившись над потрепанным блокнотом. Он был левшой, и потому весь этот процесс выглядел подчеркнуто неуклюжим, каким-то вымученным и парадоксальным.

Тем не менее по уровню мастерства Скипу Джонсу в «Газете» равных не было. Казалось, из-под его пера без малейших усилий выходила качественная, свежая и во многом скептическая проза, идеально соответствующая времени. Из всех, кто когда-либо работал в «Газете», Скип был более всего достоин звания легенды.

Рэй ужасно не любил отвлекать Скипа Джонса. Но если кому и было известно, где можно найти Леннона, — так это Скипу. Рэй помешкал немного, собрался с духом, а затем вошел в комнату — с робкой улыбкой и падающими налицо волосами.

Скип сначала вообще его не заметил. Всецело растворясь в музыке, он увлеченно вырисовывал что-то в блокноте. Его окружали ряды сигарет, которые он, по своему обыкновению, выкуривал до половины, а затем аккуратно ставил на кончик фильтра — догорать.

Рэй стоял и смотрел, как Скип работает. Что же это была за музыка? Две соло-гитары, густой носовой вокал — старомодно мечтательный…

Рэй обожал наблюдать за Скипом. Это закаляло его веру, заставляло почувствовать, что все они занимаются чем-то действительно стоящим и значимым. Когда он смотрел на Скипа, он верил в то, что музыка еще не погибла.

Скип откинулся на спинку стула, прикурил и только тогда заметил Рэя. Улыбнувшись, жестом пригласил его пройти, не глядя в глаза — ибо Скип Джонс был не только самым лучшим журналистом в редакции, но и самым застенчивым человеком на свете. Рэй благодарно улыбнулся и пододвинул поближе второй стул.

— Рэй Кили, — выдал Скип. — Прикол!

Он протянул Рэю обложку альбома, на который писал отзыв, — альбом группы «Марки мун». Рэй покачал головой — никогда раньше о такой не слышал. Полуприкрыв веки, Скип выразительно кивнул, всем своим видом говоря — вещь стоящая.

— Какой альбом лучше всего продается в этом году? — спросил он.

— Не знаю. Думаю, по-прежнему «Отель „Калифорния“».

— Прикол! — искренне удивился Скип, осторожно поставив недавно зажженную сигарету на кончик фильтра. — Пародию на ковбоев из фильма «Лорел каньон» еще до них делали «Бердз», а созвучия у «Бич бойз» получались получше. — Скип усмехнулся, и Рэй посмеялся вместе с ним, хотя ему и нравились «Иглз», и эти его смешки были своего рода предательством. — Ну что ж, простите, ребятки, «Марки мун» надерет вам ваши американские задницы!

В глазах у Рэя светилось восхищение. Скип Джонс походил на пирата. Пирата, который потерпел кораблекрушение и был выброшен волной на берег вместе с Кейтом Ричардсом и большим чемоданом наркоты.

Скип был пугающе высок, настораживающе худ и смертельно бледен. Если бы вы увидели, как он идет своим размашистым шагом, неся под рукой стопку пластинок с наклейкой «Рекламный экземпляр, не для продажи», с решительным намерением продать их, вы бы наверняка подумали, что он бомж или гений, который не способен жить как простые смертные. И попали бы в точку.

В те редкие ночи, когда Скипу все-таки удавалось поспать, он находил приют на диванах и полах по всему радиусу северо-западного Лондона. Скипу часто недоставало дома, но никогда — крыши над головой. Слишком многие боготворили его.

К наступлению светлого времени суток Скип пробирался в какой-нибудь свободный уголок редакции. У него не было собственного стола в офисе, и он ему был не нужен — в Скипе жил дух рок-н-ролла. Казалось, он воплощал в себе самую сущность музыки. Он прокрадывался в угол и писал — на смятых листах блокнота, клочках бумаги, обратной стороне пресс-релизов и вкладках пустых пачек от сигарет. Старательно выводил слова коряво зажатым в левой руке карандашом — самые блистательные слова о музыке, которые можно было увидеть в печати.