Сторно

Перед заездом в Славянск я решил ненадолго остановиться на прежней стоянке в лесу напротив Райгородка, чтобы уточнить обстановку, выслушать доклады и привести себя и оружие в порядок.

Во время ночных событий я совсем забыл про корреспондентов и слегка удивился, увидев их среди оживлённо болтающих ребят. Поддубный умело протискивался в ту или иную кампанию и незаметно пропихивал вперёд диктофон. Я усмехнулся, встретившись с ним глазами, отрицательно покачал пальцем и кивком головы отправил в сторонку. Корреспондент понуро и послушно отошёл к своей машине, жестом подозвав оператора.

Выплеснув первые впечатления, мы, один за другим, не сговариваясь, повернулись на север, где за рекой полнеба затянуло чёрным дымом, тянущимся аж до горизонта. Каждый думал о своём, молча глядя на дело своих рук, но в каждом лице отражалась спокойная уверенность в нашей правоте. Теперь торопиться было некуда, и я махнул рукой, приглашая всех в круг:

– Поздравляю с успешным началом рейда, с удачной операцией и возвращением. Надеюсь, все целы?

– Почти, – усмехнулся Техник, – Финн пострадал.

Я быстро окинул взглядом нахмурившегося вполне целого «пострадавшего», ничего не понимая.

– В сортирную яму ихнюю влетел, когда отходили, – откровенно заржал Черчилль. Все остальные тоже зашлись от хохота.

– Тьфу, ты, – ухмыльнулся я, – у нас Марк так же пострадал, вот пусть на пару отмываются и делятся впечатлениями и опытом. Внимание. Через час выезжаем. Пополнимся в городе боеприпасами, водой, топливом, чуть отдохнём и дальше на запад. Сейчас всем привести себя и оружие в порядок. Разойдись. Ромео, Техник останьтесь. Коротко доложите. Давай Ромео.

Доклад Ромео больше походил на приключенческую повесть. Едва они успели занять позиции в Красном Лимане, как из дверей административного здания вывалился десяток вдрызг бухих айдаровцев. Все наши замерли. Стоит им только зацепить хоть одну МОНку, все планы полетят к чертям собачьим. Взрывы в ночи разбудят даже дохлых. Но эти аяврики, недолго думая, ломанулись прямо к нашему БТРу, стоящему на виду с краю площадки. Они принялись стучать по броне, орать, требуя подбросить их в город за бухлом, потом притомились, отстали и ушли. Лишь двое самых упёртых продолжали долбить в броню. До крайности разозлённый Стингер в два удара ножом прекратил безобразие и оттащил трупы в кювет.

Из открытых освещённых окон административного корпуса и из ближайших домов доносились звуки безудержного веселья. В переулках ошалевшие и обнаглевшие от горилки и безнаказанности каратели шатались поодиночке и кампаниями, орали песни, дрались, выясняли отношения, и отдыхали, лёжа на лавочках и под ними.

Особенно не скрываясь, Стингер прошёл вокруг площади по второму кругу, напихал взрывчатку с таймерами под некоторые загруженные грузовики и топливозаправщики и не спеша вернулся к БТРу. Слегка ошеломлённый от местного бардака Ромео ни на секунду не забывал про хронометраж и по рации координировал работу бойцов.

Неумолимо приближалось контрольное время, каратели пока развлекались, но старуха уже занесла свою косу над их головами, чтобы собрать кровавый урожай.

Распределив с Сержантом цели, Ромео начал операцию за пару минут до срока. В широких окнах второго этажа был отлично виден освещённый холл, где за составленными столами пьянствовали укры. Отдельно стоял стол, за которым пятеро потягивали коньяк или виски. От тяжёлой пули разлетелась голова одного из них. От пули Ромео упал другой. Второй выстрел крупного калибра вышвырнул из-за стола третьего, за ним ткнулся головой в стол четвёртый. Последний из командиров начал что-то соображать и бросился к двери, где его и настигла пуля Сержанта.

Когда со стороны шоссе донеслись мощные взрывы, озарившие вспышками ночное небо над лесом, грохнули взрывы и в переулках. Ярко и жарко полыхнули бензовозы. В лагере укров началась паника и из всех зданий ломанулась орущая толпа. Укры выбегали наружу одетые и раздетые, с оружием и без него. Тут и там раздавалась беспорядочная стрельба. Кое-где вспыхнуло уличное освещение, и тут начали взрываться МОНки. Начали громко рваться в грузовиках боеприпасы, и пожар перекинулся на стоянку БМПшек. В переулке справа продолжали срабатывать направленные мины. Повсюду бегали, корчились на земле, или неподвижно валялись каратели в разной форме, но все с жёлтыми повязками на рукавах. Из переулка на площадку выскочил броневик, за ним второй, и в дело вступила пушка Хакаса, вгоняя снаряд за снарядом в чужую технику.