Сторно

Вскоре перестрелка разгорелась по всему фронту, но я продолжал внимательно следить именно за танковым клином четвёрок, грозно наползающему на наш центр. Вот стволы головных танков окутались дымом, и через секунду близкие взрывы взметнули в воздух тонны земли. Нехило долбанули осколочно-фугасными. К грохоту разрывов и свисту рваного металла присоединился треск и шум падающих деревьев.

Ощутимо ударило в бок и голову. Тьфу, зараза, обязательно надо в голову, как будто других мест нет. Рвануло осколком из рук бинокль, но что облучённому прибору какой-то осколок. Отряхнув землю, я продолжал наблюдать.

Вот дёрнулся и задымил один из головных немецких танков. Вот полыхнул и второй. Справа. Значит, подключились сорокапятки Пилипенко. Давай Кузьма, покажи сверхчеловекам, их место в неживой природе.

Неподалёку хлёстко ударили зенитки. Оба трассера уткнулись немцу в борт. Сразу поражение и огонь. Ого, как разгорелось! Видимо, ребята договорились стрелять дуплетом в навесные бензобаки. Неплохо задумано.

Новая волна взрывов и дыма накрыла наши позиции, видно здорово мы разозлили гордых потомков нибелунгов. Гады! Всё лицо запорошили. Вокруг на броне валялось уже не меньше десятка горячих отскочивших от меня осколков. Всё-таки реально выручает броня. Вот опять, в поясницу врезало, и я покачнулся, будто кувалдой врезали. Похоже, крупная железяка прилетела.

Справа неподалёку знакомо бухнуло, ещё и ещё раз. Эт-то что ещё такое?! Твою ж маманю! Батура, две пушки приволок на прямую наводку. Пострелять напрямую по танкам захотелось. Выживет, прибью на хрен, засранца!! На неподготовленную позицию!! Фактически голым стоит!! Убьют ведь дурака!

В поле разгорались танки. Ещё один. И ещё. Так. Вот и Батура отметился. А теперь вали оттуда подальше! Ва…

Несколько взрывов слились в один, подбросили и повалили одну пушку и скособочили другую. Никого из расчётов не видно. Ну, покажитесь же. Нет. Никого.

Слева наш «неубиваемый» танк выдвинулся вперёд и съехал с дороги вправо, уступая место дивизионным тридцатьчетвёркам. Так. Молодец Варик. Сразу крайнего немца завалил. Ого. Ещё одного. Так, и ему в ответ прилетело. Даже отсюда видно, как огненным росчерком отлетают от корпуса трассирующие болванки. Лишь бы башня выдержала и не слетела с погона. Вот ещё в немца попал, и у того башню внутренним взрывом сорвало.

Сзади мощно рвануло. Вздыбилась земля, тугая горячая волна подбросила и швырнула меня вниз. И опять по спине прилетело что-то тяжёлое. Хек-х, вылетел из лёгких воздух. Впечатался локтём во что-то твёрдое. Оглушённая голова соображала туго. Кое-как разобрался, где верх, а где низ, выкарабкался из-под кучи земли, отряхнулся, протёр глаза и проморгался.

– Товарищ командир, Курянин… – словно через вату до меня донёсся голос Бали. Он помог мне подняться. На тёмном от копоти и грязи смертельно усталом лице белели глаза, в которых отразилась боль.

– Тьфу, – я выплюнул изо рта землю, – что Курянин?

– Вон, смотрите, – он моргал, стараясь прогнать из глаз слёзы.

На месте перекрытого окопчика, где мы прятали рацию, дымилась воронка, из которой среди торчащих дыбом веток и обломков ствола виднелись неестественно вывернутая рука и край обескровленного лица с остекленевшими глазами. Прямое попадание фугаса. Прямо под ноги. И никакая броня не помогла. Судьба опять преподала нам потрясающий урок. Но по большому счёту ему всё-таки повезло, ведь лучше моментальная смерть, чем увечная жизнь. Горло сжала обида и боль. Я с трудом проглотил горький комок:

– Лёша, беги в тыл, кликни всех наших, кого найдёшь. Пора.

– Я тебя одного не оставлю!

– Это приказ! Исполнять!

Баля убежал, а я опять забрался на танк и постучал в люк.

– Командир, вызывай оба танка, стерегущих в тылу шоссе. Пусть поспешат. Давайте ребята, ваш выход. Стреляйте точно, быстро и через выстрел маневрируйте. Иначе они вас засекут. Удачи, – и я спрыгнул с брони. Теперь эти танки тоже мишени.

Пробравшись вперёд и влево через поваленные деревья, я перевалился через задний бруствер и скатился в засыпанный гильзами и землёй окоп вблизи пулемётного расчёта. Быстро огляделся и приготовился к бою.

Впереди пространство представляло собой невообразимую мешанину из горелого железа, воронок, куч выброшенной взрывами земли вперемешку с сотнями трупов, горящего бензина, едкого порохового дыма, рёва моторов и воплей людей. Нормальный человек не выдержал бы такого, но в воспалённом сознании пульсировало только одно слово «долг», и руки крепче сжимали оружие, будто от нашего рубежа зависел исход всей войны! Кто знает, может быть и зависел.

Наш «неубиваемый» продолжал долбить слева, ему подпевали другие тридцатьчетвёрки, но и там уже имелись потери. Был отчётливо виден густой дым над одним из наших танков, другому снаряд разбил опорный каток, ленивец и разорвал гусеницу. Правый фланг отсюда был виден плохо, но и там над землёй повисла чадная копоть. Наверняка танкистам приходится туго.