Сторож брату своему

Занавесь отлетела в сторону, и на пороге возник здоровенный ушрусанский айяр – бритый, заросший густым черным волосом и в черном кафтане. Рохсарё и Садун одинаково вздрогнули от неожиданности.

– Разве… – начал было говорить Садун, но Мараджил резко что-то приказала – видимо, по-ушрусански.

Айяр выхватил из рукава шнур, шагнул к замершей с раскрытым в ужасе ртом Рохсарё и мгновенно обмотал веревку вокруг шеи девушки.

Невольница задыхалась долго. Колотила ногами и скреблась каблуками по полу, сбивая в складки ковер. Тонкие пальцы тщетно царапали рукава айярова кафтана. Наконец, выкаченные глаза Рохсарё остекленели, а с кончика вываленного языка последний раз капнула слюна.

Мараджил улыбнулась айяру, тот аккуратно уложил посиневший лицом труп на пол и вышел из комнаты. Потом парсиянка обернулась к Садуну:

– Ты меня знаешь, старик. Я не оставляю свидетелей. И всегда оказываюсь на один шаг впереди тебя…

– Д-да, госпожа, – выдавил из себя сабеец.

– Девчонку велишь зашить в мешок с запиской – мол, так будет со всеми неверными рабынями. Пусть стража, которая выловит труп у моста, подумает, что в чьем-то хариме наказали за прелюбодеяние невольницу. Шума не будет.

– Не будет, о госпожа, – эхом отозвался Садун.

– Так вот, старик, о деле. Поедешь на Мухсин. Добудешь зуб аждахака. И проткнешь куклу этим зубом. Дракон должен выйти из скал Мухсина и последовать за аль-Амином. Потом вернешься ко мне – я к тому времени доберусь до Нишапура.

– Почему бы не нанять людей? Мы могли бы убить халифа по дороге! Или в Фейсале – до того, как он разбудит Стража! Зачем такие сложности?

– Да ты никак обезумел, старик… – зло прищурилась Мараджил. – Убить халифа! Начнется такой переполох, что мы не спрячем булавки среди булавок! Хочешь, чтобы люди барида добрались сначала до тебя, а потом и до меня? Нет, за нас все должен сделать змей!

– А если они узнают о змее?

– Узнают – не поверят, – отрезала Мараджил. – Ашшариты нынче все как один придерживаются мутазилитского учения и в драконов не верят. Аждахак укусит аль-Амина, тот скончается в муках, но все будут считать, что халиф умер естественной смертью.

Садун задумчиво провел ладонью по бороде:

– Почему бы змею не укусить аль-Амина там же, на Мухсине?

Мараджил горько вздохнула и покачала головой:

– На плоскогорье его будут охранять ученики шейха Джунайда и сам Страж. Тебя разделают на части, о Садун. Все должно случиться на обратном пути в столицу.

Сабеец надолго замолчал.

– А если аль-Амин разбудит Тарика, а тот сразится с драконом и победит? – наконец спросил он.

– В скалах Мухсина обитает не один аждахак, – тонко улыбнулась Мараджил. – Со всеми Тарику не справиться.

Сабеец молча пожевал губами. Потом так же тихо спросил:

– А если нерегиль убьет дракона по пути в столицу?

– Мы сделаем так, чтобы на пути в столицу рядом с аль-Амином не было нерегиля, – усмехнулась Мараджил. – Аждахак укусит глупого сына Зубейды, тот сойдет с ума, и мой сын будет править. Вот так, Садун. Все просто.

Сабеец вдруг прищурился и быстро проговорил:

– Ко мне снова приходили. От… них.

Мараджил медленно поднялась с подушек. Долго смотрела Садуну в глаза. И наконец сказала:

– Еще раз встретишься с карматами – и веревка Лубба коснется твоей шеи, старик.

– Но…

– Я сказала – нет, Садун.

– Но…

– За ними стоит тень. Черная. Страшная. Я не вступаю в союз с демонами. Я лишь хочу восстановить справедливость. Аш-Шарийа должен править умный и достойный человек. А не капризный ублюдок-извращенец.

– Они обещали уничтожить проклятую веру пастуха! – зашипел сабеец.

– Демон может обещать что угодно, – мрачно сказала Мараджил. – К тому же ему ненавистна любая вера. Клянусь священным огнем, учение ашшаритов мне отвратительно. Но оно держит в узде глупый народ аш-Шарийа. Моему сыну нужны покорные подданные. Я не стану покушаться на религию, указывающую скотам их место. Я ей воспользуюсь. Ты понял меня, о Садун?

Сабеец молча простерся перед Мараджил на ковре.

– Помни про Лубба и его веревку, – улыбнулась парсиянка в склоненный затылок Садуна.

И, перешагнув через труп невольницы, вышла из комнаты.

2 Собрание джиннов

Скалы Мухсина, два месяца спустя

Небо затягивала мутная сероватая дымка, белесый диск солнца холодно просвечивал сквозь тоскливый небесный покров. В камнях гудело. Вокруг стоял свист – то шепелявый, то резкий, то тихий, то переходящий в надсадный вой. Ветер гулял в скалах, рвал с плечей джуббы, обмораживал носы и щеки и гудел, гудел – низко, на грани слуха, уныло, ровно, вечно.