Сторож сестре моей. Книга 2

Луиза не хотела ни слышать ее слов, ни вникать в их смысл, ощутив, как постепенно ею овладевают знакомые чувства ревности и гнева. Она не желала, чтобы Чарльз был ее братом, ни сейчас, ни когда-либо, и если это значит, что она должна потерять сестру, пусть будет так.

Она попыталась взять себя в руки. Появление Бэнкса с большим чайным подносом в руках помогло ей справиться с задачей.

— Я позабочусь обо всем, Бэнкс, — сказала она и занялась чаем.

— С лимоном? С молоком? Обязательно попробуй шоколадный торт миссис Пул…

Наташа снова начала выражать свои глубокие соболезнования. Луиза попробовала остановить ее, но это было невозможно.

— Луиза, вероятно, однажды мы опять сможем работать вместе. Мы обязательно наверстаем упущенное за эти годы. Сегодня я в первый раз в твоем великолепном доме. Ты, конечно, не знаешь, наша квартира…

Наша квартира… мы… нас… Замолчи, хотелось ей закричать, замолчи. Почему именно ты с Чарльзом, а не я?

Наташа наклонилась вперед, словно собиралась сообщить что-то по секрету.

— Луиза, ты должна почаще бывать с нами. Ты первая, кому я говорю, что… что я обратилась с прошением, чтобы официально получить статус вдовы. Похоже… — с гордостью сказала она, — похоже, у меня может быть ребенок. У меня будет ребенок, — поправилась она.

Выражение лица Луизы в полной мере отразило ее ужас. Наташа истолковала его по-своему.

— Не беспокойся, Луиза, врач говорит, что я способна на это. Я еще могу родить ребенка. — На мгновение ее голос сделался печальным. — Я совсем не получаю писем от Кристины или от мамы. Никаких вестей. Я пишу, но они никогда не отвечают мне. Никаких вестей. А ты что-нибудь знаешь о них?

Луиза стиснула руки; они дрожали помимо ее воли.

— Да, — холодно сказала она. — У меня есть новости. Я получила их в тот день, когда умер Бенедикт, — солгала она. — Наташа, должна тебе сказать, что твое прошение не имеет смысла. Ты не вдова. Петер жив. Он был очень тяжело ранен под Брно, он потерял память. Он инвалид, но жив и опять живет в Праге с мамой и Кристиной.

Наташа сидела и смотрела на нее, потрясенная, не веря своим ушам, краска медленно отливала от ее лица.

— Жив? Петер? Но ты уверена?

— Да, уверена. В офисе лежит для тебя письмо от него. Я тоже получила письмо. Я еще сама его не читала. Я ехала в офис, чтобы прочесть его. Бенедикт… — Она запнулась. Какой-то миг она думала о нем, как о живом. — Бенедикт сказал мне, что это горькое письмо, в котором Петер упрекает меня за то, что я сбила тебя с пути, соблазнив тебя хорошей жизнью, и потому ты бросила их всех. Оба письма получены вскрытыми, полагаю, правительственными чиновниками. Мне сказали, что в письме для тебя Петер выражает надежду, что в конце концов ты опомнишься, и вы снова будете вместе. Извини, что я не отправила его тебе, но ты понимаешь, почему. Я позабочусь, чтобы сегодня же тебе его передали.

Наташа встала, слезы лились по ее щекам. Она медленно проговорила:

— Ничего не изменилось, так ведь, Луиза? Ты рада, что Петер жив. Я вижу, все то, что я думала, было верным тогда, верно и сейчас, — казалось, она убита горем. — В чем же правда, Луиза? Объясни мне раз и навсегда. Ты влюблена в Чарльза, так ведь? Но ведь он не любит тебя. Можешь ты понять это? Он любит меня как женщину, а тебя как сестру.

Раньше раздавались крики, швырялись флаконы, разыгрывались безобразные, жуткие сцены. Сейчас было слышно только тиканье часов в библиотеке.

Когда Луиза заговорила, она испытывала некую отрешенность и безразличие, хотя знала, что ненавидит молодую женщину, стоявшую перед ней.

— Наташа, ты явно ничему не научилась. Если ты твердо намерена родить этого внебрачного ребенка, возможно, тебе следует остановиться и подумать, и попытаться повзрослеть, пока не родился ребенок. Судя по тому, что мне рассказывали о письмах Петера, он полон решимости воссоединиться с тобой. Возможно, тебе стоит сейчас задуматься о том, как бы понадежнее спрятаться. — Она помолчала, а потом язвительно добавила: — Поскольку не похоже, что ты станешь думать о том, как бы покинуть мир капитализма и вернуться к своему мужу и дочери в Чехословакию.

Наташа аккуратно поставила свою чашку.

— Мне жаль тебя, Луиза, — спокойно сказала она. — Именно тебе нужно многому научиться. Я очень счастлива с Чарльзом. Мы попытаемся справиться с новыми обстоятельствами наилучшим образом. Я еще пока не знаю, как, но… — Она высоко обмотала шалью горло, прежде чем повернуться и уйти. — Я никогда не буду прятаться, как ты советуешь, с ребенком или без. Я хотела поделиться с тобой новостями, которые, как я думала, тебе будет приятно услышать. А теперь я не уверена, что ты сочтешь хорошими любые новости, хорошие для меня и Чарльза. И все равно я скажу тебе. Мы только что закончили переговоры с очень крупной компанией, которая намерена инвестировать наш бизнес. На следующей неделе сообщение появится в газетах. Такой же гигант в Европе, как и «Тауэрс», окажет нам поддержку в наших планах расширения дела. В Европе эта компания называется «Эвербах», и «К.Эвери» — здесь, в США.

ЯН

Лос-Анджелес, 1982