Сторож сестре моей. Книга 2

Вернувшись в свой офис, Ян вызвал Фрэнка Джелба, начальника финансового отдела, который в прошлом демонстрировал выдающиеся сыскные способности.

— Выясните все, что можно, о финансовом положении «Луизы Тауэрс», ситуации с кадрами и прочее. Приготовьте мне отчет через неделю — возможно, сделка все-таки состоится — и, Фрэнк, никому ничего не говорите, пусть это останется между нами, хорошо?

К несчастью, Лори Брокман, секретарша Фрэнка Джелба, жила в одной квартире на четвертом этаже с проходными комнатами с Эми Хичкок, секретаршей Виктора Фейнера. Лори предполагала, что брат президента компании, как обычно, в курсе всех событий. Обе секретарши наслаждались своим привилегированным положением; их единственным общим интересом была работа, и работа составляла самую интересную часть их жизни.

В ближайший понедельник, подавая Виктору вторую чашечку кофе, Эми невинно заметила, как замерзла ее соседка по комнате в выходные дни в офисе, где она провела несколько часов, печатая информацию о «Луизе Тауэрс».

Виктор едва не подавился.

— Какую информацию?

— О, отчет, который просил мистер Ян, — на случай, если компанию выставят на продажу.

Эми покачала головой, когда Виктор вскочил с места и выбежал из кабинета, устремившись в кабинет брата, но тем утром Ян уехал в Калифорнию. Вечером, отказавшись принять транквилизатор, выписанный ему врачом, Виктор не ложился спать, пытаясь составить заявление об уходе, если Ян серьезно намеревается обсуждать приобретение «Луизы Тауэрс». Элиза, хотя и разделяла целиком и полностью мнение Виктора о порочной натуре Луизы, пыталась отговорить его.

— Почему именно мы должны страдать по милости этой женщины?

Виктор, наконец, бросил ручку.

— Ты права. Ничего хорошего. Если я уйду из компании, некому будет защитить Яна, — Он воздел руки к небесам. — Но я должен что-то предпринять. Я должен придумать способ избавиться от этой женщины раз и навсегда. О, Господи, пожалуйста, скажи, что мне делать!

Нью-Йорк, 1990

— Если быть до конца откровенной — я никогда не любила своего мужа.

Пенелопа Дэвидсон задохнулась от изумления. Неужели она своими ушами слышала, как Луиза Тауэрс сказала это? Понимает ли Луиза, что именно она сказала? Пенелопа не смела шевельнуться, чтобы невзначай не перебить Луизу. Какое несчастье, что весь этот потрясающий материал будет похоронен в архиве ее отдела некрологов.

Хотя она в течение трех месяцев записывала рассказ Луизы на магнитную пленку, Пенелопа сейчас благоговела перед ней так же, как и всегда, возможно, даже больше. Луиза была ее крестной матерью, лучшей подругой ее родной бабушки; они вместе проводили каникулы; Пенни принадлежала к очень небольшому числу людей в мире, кому доводилось видеть Луизу Тауэрс без косметики — и тем не менее она выглядела изумительной красавицей! И все-таки, несмотря на то, что она давно знала Луизу, каждый раз, когда они садились вместе за работу, Пенни охватывало смешанное чувство застенчивости и благоговения, что начисто лишало ее дара речи.

— Речь идет о любви иного рода, той, что зиждется на уважении, восхищении. Он научил меня всему…

Ничего удивительного, подумала Пенни, что признавшись, будто она по-настоящему не любила своего покойного мужа Бенедикта Тауэрса, Луиза теперь осыпает его комплиментами, чтобы смягчить резкость слов.

— На самом деле мы были необыкновенно счастливы вместе, несмотря на разницу в возрасте… — Луиза сделала паузу, не обращая внимания на то, с какой жадностью Пенни ловила каждое слово. — …Несмотря на ревность его детей. — Договаривая до конца предложение, она заметила, что Пенелопа подтолкнула к ней поближе свой диктофон.

Эти сеансы были весьма утомительными, но, с другой стороны, они приносили облегчение. Она удивлялась, что Пенелопа ни разу не спросила, почему Луиза рассказывает ей так много — намного больше, чем она рассчитывала узнать для своего отдела некрологов. Скоро, очень скоро она даст Пенни ответ на вопрос, который та никогда не задавала.

Ответ прост: чтобы пустить ко дну книгу Холта — сотрудники отдела информации говорили ей, что до сих пор он не особенно продвинулся, несмотря на подозрение, что Фиона беседовала с ним, — Луиза решила написать собственную. Пока Пенни сидела здесь и записывала ее слова для своего некролога, Луиза одновременно вела параллельную магнитофонную запись, а позже прослушивала кассеты, чтобы пробудить свою память и решить, что нужно, а что не нужно использовать.

У нее уже накопились дюжины страниц пространных заметок, и только несколько дней назад она пришла к выводу, что Пенни очень способная журналистка, и она даст ей редкий шанс — написать книгу, которая должна быть написана, книгу, которая расскажет правду о ее жизни.

Когда Анна Мария пришла за кофейным подносом, Луиза договорилась с Пенни о следующей встрече непосредственно накануне юбилейного торжества, а затем поднялась к себе в спальню в сопровождении Голубой Пудры.