Сторожевая башня

— Озин говорит, раз мы стали шири, нам надо носить свой знак. Подобный тем, что имеют ученые, посланцы и даже торговцы. Он выбрал красный цвет, потому что, как известно, красную повязку носит Ван.

Собеседники Лирита примолкли. По задумчивым лицам мелькали тени.

— Значит, клан красных? — проговорила Соррен.

После ужина всей деревней пошли на площадку. В чистом небе звездные цепочки висели, цепляясь за горные пики. По этим дорожкам уходят люди в иные миры, думал Райк. Квадрат площадки был обозначен факелами. Домио вывела своих людей в центр. Густо пахло жимолостью. Шири исполнили свой танец и закончили, как всегда: притоп, поворот… и громкий крик, от которого повскакивала с земли половина зрителей, а Райку вспомнился боевой клич.

— Красный клан — это мне определенно нравится, — сказала Соррен за его спиной, вызвав ропот одобрения.

Ущербная луна, похожая на шляпу, опускалась на горную вершину.

— А мне нет, — произнес голос невидимого Вана.

— А мне — да, — это говорила Маранта. — Разве ты не мечтал об этом. Клан шири. Его отличие — красные повязки. Мы все их наденем.

— Все жители долины? — спросил Хадрил.

— Нет, здесь не только шири.

— Маранта права, — Райк вступил в разговор, сам того не ожидая. Просто он знал, что никогда не станет шири. Одно дело — научиться падать и защищаться от коварных ударов. Но никогда не будет он ступать по земле в ногу с другими. Все эти танцы — одна глупость.

На следующий день Маранта вынесла из кладовой штуку красной материи. Она, Соррен и Орилис, сидя на солнышке у входа в трапезную, резали ее на полосы и подшивали. Мать пыталась привлечь к делу и Амаранту. Норовистая девчонка тут же сбежала на конюшню, призывая криками свою подружку. Возвращаясь в полдень с площадки, Райк услышал, как взрослые обсуждают бегство Амаранты.

— Ты уж не ругай ее, — уговаривала Соррен.

— Да как же. Она не шьет, не занимается каллиграфией. Помощи от нее, как от козы.

— Руганью делу не поможешь. Потерпи, все еще образуется, — не сдавалась Соррен.

— С чего бы это, — фыркнула Маранта.

— Уж не знаю. Да только я вот образумилась. А в ее возрасте была совсем, как она, — дикий ребенок. Ей есть в кого быть такой.

— Вздорной дочерью?

— Порождение двух мятежных душ.

Райк ощущал стеснение в груди. Жался за колодцем, боясь обнаружить свое присутствие и помешать разговору. Голоса разносились по пустой улице. Райк обнимал влажные камни.

— Никакая я не мятежница, — спорила Маранта.

— Ты разделила судьбу изгнанника. Ты решилась на разрыв с семьей. Она примет тебя?

— Забыла спросить. — Маранта, смеясь, оторвала заготовку для очередной повязки. Из трапезной вышел Лирит, и разговор прекратился. Райк побрел в свой домик с голубыми ставнями. В лугах звенели насекомые. Из глубины ягодного куста лилась переливчатая птичья песнь, звонкая и светлая.

В передней комнате сидел Эррел. На левой ладони лежал перстень с рубином. Принц зажал его в кулак и спросил:

— Что с тобой?

— Иду от колодца…

— И что?

Райк пересказал услышанное. Эррел слушал, нагнувшись вперед и разглядывая шар, сложенный из растопыренных ладоней. Он повторял любимый жест Вана.

— Ты понял, что скрывается за этим? — спросил принц.

— Что-то вертится в голове, вспомнить не могу.

— Про историю изгнания Равена Батто никогда не слыхал?

— Однажды мы говорили про это с Колом. — Райк помедлил и с сомнением в голосе спросил: — Думаешь, Ван и есть Равен Батто?

— Может статься.

— Его знал Кол. Он говорил мне.

Почему-то это обстоятельство казалось Райку существенным. За окном вновь запела птица. Зря он вспомнил захватчика. Принц смотрел на него. Глаза похолодели — две синие льдинки. Райку под ними было неуютно.

В поле он пошел один. Теперь казалось возможным, что Эррел может и не покинуть долину, останется насовсем. Это была очень скверная перспектива. Стоило только оседлать лошадь, сесть в седло… И никто не удержит его, да и не станет. А что дальше? Порыв ветра остудил голову. Нет, он принадлежит своему господину, как ручей подземному ключу в истоке. Райк взялся за подбородок — оказывается, утром он забыл побриться.

К ужину все шири явились в повязках. Красные полоски были на рукавах, шеях, головах. Чувствовалось всеобщее оживление, трапезная выглядела празднично. Два мальчугана — сыновья Ламата и Симмелы — бегали между столами, играя в салочки. Амаранта, чтобы позлить мать, взобралась на балку под потолком и сидела там, болтая ногами. Маранта терпеливо сносила ее выходки. Хадрил пел.

Из трапезной шли в безмолвии звездной ночи. Норрес и Соррен в обнимку, а за ними Эррел с Райком. Теплый воздух казался сладким. Луна еще не показалась. Тихонько напевала Норрес. Песня была знакома. Эррел улыбался, шагая рядом. Хорошо, что Норрес мурлычет без слов, они сейчас явно лишние. Райка мучил вопрос о том, сколько им еще тут оставаться. Он совсем было собрался его задать, откашлялся… И не решился спросить. Вдруг Эррел вслух подтвердит все его тайные опасения.

У дверей Норрес сказала: