Сторожка у Буруканских перекатов(Повесть)

Обо всем этом ребята узнали от Колчанова, пока готовили удочки и шли к устью Сысоевского ключа — месту обитания хариуса. Вскоре в воздухе сверкнула серебром первая рыбка, затем вторая, третья. Не прошло и четверти часа, как на берегу уже лежало десятка три довольно крупных хариусов — вполне достаточно для хорошей ухи.

За обедом решено было остаток дня посвятить отдыху и знакомству с окрестностями. Шурка и Гоша решили наудить рыбы про запас. Их так увлекла ловля, что у них только и было разговора, что о хариусах. Чтобы лучше сохранить будущий улов, юноши приготовили своеобразный садок — вырыли недалеко от берега глубокую яму в галечнике. В нее сразу набралась вода. Туда они и будут пускать хариусов.

19. Испытания

Вечером у костра, после превосходной ухи, участники экспедиции составили детальный план работы на ближайшие три дня. Колчанов, Гоша Драпков и Владик пройдут до истоков Сысоевского ключа, где никто из ихтиологов еще не бывал. По пути составят схематический план всего ключа с указанием ширины и глубины в местах, наиболее подходящих для закладки аппарата Вальгаева, кроме того, учтут участки с заиленным дном и возьмут пробы ила на предмет определения количества бентоса в них. К исходу третьего дня они должны вернуться на бивуак.

Что касается Прониной, Верки и Шурки Толпыги, то им предстояло все эти три дня заниматься сборами хирономид и других представителей энтомофауны в Сысоевском ключе неподалеку от бивуака. Толпыгу оставляли при девушках не как знатока энтомофауны (Гоша Драпков больше подошел бы для этого), а как хорошего охотника, чтобы охранять девушек от возможных опасностей в тайге. На ночь они будут возвращаться на бивуак.

Утром, едва первые солнечные лучи прорвались в долину между двух правобережных сопок, все участники экспедиции уже были готовы к походу. Застегнув наглухо палатку и тщательно загасив костер, мужчины вскинули за спину тяжелые рюкзаки, и экспедиция тронулась в путь. Те, кто уходил к верховьям Сысоевского ключа, помимо трехдневного запаса продовольствия, несли с собой акваланг, три комплекта ныряльных масок и ластов, подводные и дробовые ружья, дождевики, две мелкоячеистые капроновые сетки, десятка два банок для образцов ила.

У устья Сысоевского ключа галечный берег кончился, и путники, свернув вправо, вдоль ключа, очутились в густых зарослях цепкого подлеска. Это был характерный пойменный лес таежных рек. Крупные деревья, главным образом старые тополя, кедры и ели, росли вразброс, но зато подлесок из жасмина, шиповника, мелкого орешника и колючей аралии сплошной стеной вставал на пути. Пронина по-прежнему восторгалась всем — и ночлегом в палатке, и чудесным утром, и неумолчным шумом Бурукана, и возней камышевок, которые с самой ранней зари принялись за поиски пищи в тальниковой куще, почти над самой палаткой. Подражая Прониной, восторгалась всем и Верка.

— Вот подождите, в тайге не так запоете, — ворчал Шурка; он был горько обижен своей ролью проводника у этих «барышень», как он называл их, и готов был отдать что угодно, только бы участвовать в походе к вершине Сысоевского ключа. К тому же, вспомнив, как в поездке на Болонь Пронина гоняла его по всякому поводу и без повода, когда Колчанов посылал его с «барышнями» на лодке собирать хирономид, Шурка с тоской подумал о днях, которые ему придется провести с Прониной.

Вскоре его опасения подтвердились. На пути оказался ручей шириной метра четыре, впадающий в Сысоевский ключ. Колчанов, чтобы не мочить ноги в начале пути, вывел своих спутников на естественный «мост» — лесину, упавшую поперек ручья. Чтобы Пронина в своих туфлях на венском каблучке не сорвалась в ручей, Колчанов срубил длинную жердочку, которую сделали поручнем — один конец его на том берегу держал Колчанов, другой, на этом, — Шурка. Но поручень не помог: над серединой ручья Пронина поскользнулась и с метровой высоты свалилась в воду. Воды оказалось по пояс, но и этого было достаточно, чтобы выкупаться.

К счастью, она не зашиблась и, выбравшись с помощью Колчанова на берег, говорила со смехом:

— Крещение состоялось, теперь мне не страшны никакие преграды.

Но она поторопилась с выводами. Не прошли путники и сотни шагов по зарослям, как Пронина завизжала так, что все испуганно остановились.

— Что случилось, Надя? — крикнул Колчанов.

— Ой, ой, всю руку позанозила о какие-то иглы! — в отчаянии кричала она. — Ой, Вера, скорее помоги мне вытащить занозы, у меня их целый миллион в ладони.

Все сгрудились вокруг Прониной. Ее правая ладонь действительно была утыкана мелкими шипами аралии.

— Достаньте пинцет из сумки, — со стоном приказывала она так, будто сама уже не могла пошевелить ни одним пальцем.

За операцию взялся сам Колчанов. Он довольно быстро вытащил занозы.

— Теперь будешь знать, что в тайге нельзя быть беззаботным и опрометчиво хвататься за каждую ветку. Это не тротуар на московской улице. Здесь надо видеть все: и куда ступаешь, и на что опираешься, и за что берешься.