Сторожка у Буруканских перекатов(Повесть)

— Гро-ма-адная! — добавил Шурка. — Сомы прямо кишат в ней…

— Подождите, подождите, — добродушно посмеиваясь, остановил их Колчанов и оторвался от микроскопа. — Рассказывай ты, Владик. Да все по порядку…

Находившиеся тут же Абросимов, Пронина и Вальгаев окружили ребят.

— Ныряли мы, — снова заговорил Владик, стараясь быть спокойным и с трудом унимая дрожь. — Потом заметили, что там, где Бурукан вливается в озеро, тянется длинная полоса прозрачной воды. Хотя она и холоднее, чем рядом — озерная, но зато в ней лучше видно на дне. И вот мы заметили, что там что-то темнеет, вроде стены. Нырнули с Шуркой к этой стене и видим борт какого-то судна, весь облепленный ракушкой. Шурка пошел в одну сторону вдоль борта, а я — в другую. Метров через пять вижу — корма с будкой и правилом руля, какая-то бочка лежит рядом. А Шурка выплыл в носовую часть.

— Там целая бухта троса лежит, — вставил Толпыга.

— Потом мы вынырнули, набрали воздуха — и опять туда, — продолжал Владик. — И с нами Гоша. Спустились прямо на корму и решили исследовать, что внутри халки. Заглянули туда, а там как бревнами все дно устлано — сомы! Вот мы и прибежали сказать. Может, обловим, Алексей Петрович?

— Непременно! — воскликнул Колчанов. — Но что это за халка, как она очутилась здесь на дне? Не знаете, Петр Григорьевич?

— Припоминаю, — Абросимов потер лоб. — Это было не то в сорок третьем, не то в сорок четвертом, весной, когда на Бурукане заготавливали лес. Это халка леспромхоза, во время шторма бревнами пробило ей борт. А была она нагружена овсом и железными тросами. Я хорошо помню этот случай, на бюро райкома партии тогда обсуждался вопрос об этой аварии.

— Глубина большая? — спросил Колчанов Владика.

— Не очень. Метра четыре, не больше.

— Хорошо, ребята. Пока не тревожьте сомов. — Колчанов снова вернулся к микроскопу. — Сейчас уже поздно, завтра с утра займемся ими. А пока поставьте буек над тем местом.

Назавтра часам к десяти в небе стали появляться ярко-синие просветы. С каждой минутой их становилось все больше, пелена туч заметно редела, и вот прорвалось солнце, хлынуло благодатное тепло.

Ребята под руководством Петра Григорьевича в спешном порядке сшивали по высоте две ставные капроновые сети-трехстенки, каждая по пятьдесят метров длиной. Тем временем Колчанов, прихватив акваланг, ныряльную маску, ласты и кинокамеру, отправился с Вальгаевым и Прониной на лодке к буйку, оставленному вчера ребятами у места гибели халки. Закрепив за спиной акваланг и натянув маску и ласты, он в последний раз тщательно проверил чехол кинокамеры. Потом осторожно сполз с лодки в воду, помахал прощально Прониной и Вальгаеву и скрылся под водой.

— Нравится мне твой Алексей своей напористостью, — раздумчиво говорил Вальгаев Прониной, свесив голову над водой и следя за расплывающейся в глубине фигурой Колчанова. За эти дни Вальгаев и Пронина как-то очень хорошо сошлись и умели говорить откровенно обо всем.

— Почему мой?

— Ты мне, Надя, брось, — Вальгаев неумело подмигнул. — Я же знаю, что вы собираетесь пожениться. Ты же за этим и приехала сюда. Думаешь, не знаю?

Не был Вальгаев мастаком в тонкостях женской психологии, какая-то мужичья грубоватость сквозила в каждом его жесте и слове, когда случалось ему судить о любовных делах. Это ли или, возможно, грубоватая и честная прямота его слов, но что-то смутило Пронину и вместе с тем настроило ее на откровенный лад.

— Не будет у нас свадьбы, Матвей, — горестно сказала она, вздохнув. — Он другую девушку любит…

— Не знаю, как насчет другой девушки, а тебя он, это я хорошо знаю, любит. Может, за последнее время разлюбил — за это не ручаюсь. А хочешь, я тебе правду скажу, Надя? — Вальгаев с недобрым прищуром посмотрел на свою собеседницу.

Пронина как-то тревожно насторожилась, подозрительно покосилась на Вальгаева, спросила приглушенно:

— Что это за правда?

— А то, Надя, что ты его не любишь…

— Откуда ты это взял, Матвей?

— Так глаза-то у меня есть же, как ты думаешь? Большую ошибку Алексей допустит, если он на тебе женится, — задумчиво продолжал он. — Намучается он с тобой, ох и намучается!

— Ты, Матвей, просто несешь бред, — зло проговорила Пронина. — Ты что, выпил сегодня?

— Немножко, за завтраком, по случаю плохой погоды, — улыбаясь, сознался Вальгаев. — Так, маленько, остаток коньяка был…

— Так ты что же, и Алеше внушал эти свои глупые догадки? — напустилась на него Пронина.

— Как тебе сказать? Конечно, не в такой форме, но говорил, не хочу врать…

— Ну и что же он ответил?

— Обещал по затылку мне съездить, — Вальгаев весело рассмеялся.

— Жаль, что только пообещал, — сдерживая улыбку, облегченно вздохнула Пронина. — Вот я непременно съезжу, если ты еще будешь совать нос в наши дела…

…Колчанов плыл под водой. Вода — а это был буруканский поток — оказалась довольно прозрачной, даже столб тени от лодки почти достигал дна. Но она была по-настоящему холодной.