Стоунхендж Третьего рейха

Куда более отчетливо критика в адрес Тойдта звучала в описании его доклада «Культурное крушение 800 года». Например, говорилось: «Вновь исследователь германских древностей предстал перед общиной своих благоговейных друзей. И вновь он озвучивал уже известные тезисы. Если докладу не хватало ясности формулировок и упорядоченности в структуре, то Тойдт пытался возместить это блеском своего появления и горячностью речи». У читателя должно было сложиться очень четкое представление о том, что доклад Тойдта не мог идти ни в какое сравнение, например, с выступлением того же Герберта Янкуна, который согласно данной статье «праздновал свой триумф как представитель точной науки». Сознательное противопоставление «путаного доклада пожилого Тойдта» и «живых выступлений» других ученых должно было расставить «плюсы» и «минусы». Только под конец ежегодного заседания, когда было опубликовано достаточное количество критических материалов, появилась статья, в которой сообщалось, что «Аненэрбэ» в ближайшей перспективе предполагало работать без Тойдта и его «друзей». Само же «Объединение друзей» было названо «организацией друзей друзей, нежели действительно друзей германской истории». «Будущее принадлежит „Аненэрбэ“, — писал автор статьи, — а потому мы можем требовать, чтобы с его пути были устранены все препятствия, которые нередко чинят наиболее рьяные сторонники „Объединения друзей“ Тот, кто хочет вновь обрести для нас, а значит, для всего народа наследие отцов, которое искажалось и коверкалось на протяжении столетий, должен отбросить в сторону чувствительность и женские страсти, отдав предпочтение только лучшим методам научной работы».

На первый взгляд могло показаться, что разрыв отношений между Тойдтом и «Наследием предков» был намечен только летом 1938 года. На самом деле это было уловкой, призванной настроить публику против опального профессора. Отчасти это удалось — один из участников ежегодного собрания «Объединения друзей» после окончания мероприятия записал в своем дневнике: «Этот Вольфрам Зиверс — отличный парень. С ним можно хоть в огонь, хоть в воду». Однако руководство СС так и не смогло достигнуть своей изначальной цели — оно не смогло полностью лишить какого-либо влияния Вильгельма Тойдта. Он продолжал все еще пользоваться уважением в Детмольде, полагая, что Экстернштайн являлся его «вотчиной».

На фоне негласного выяснения отношений между «Аненэрбэ» и Вильгельмом Тойдтом мы оставили в стороне очередной виток конфликта между Гиммлером и Розенбергом, в который оказался втянут Рудольф Гесс. Поскольку, несмотря на возмущенные высказывания Розенберга, Рудольф Гесс не «внял его просьбам», а равно не предпринял никаких шагов, чтобы приостановить деятельность Гиммлера в области древней истории, Розенберг решил направить несколько писем протеста, в том числе самому Гиммлеру. В них в очередной раз звучало обвинение в нарушении компетенции, утвержденной фюрером. Судя по всему, других доводов у Розенберга более не было. Поводом для одного из этих писем стало начало археологических раскопок у Герденской горы, которые активно поддерживались эсэсовскими структурами. В ответ на эти обвинения Гиммлер иронично ответил в письме: «Я могу только удивляться и завидовать, с какой быстротой до Вас доходит информация. Неужели профессору Рейнерту больше нечем заняться, кроме как постоянно следить за мной? Он появляется буквально везде, где СС начинает раскопки. Я Вас прошу, намекните ему тактично, что он может мне доверять как старому партайгеноссе».

Поводом для второго письма Розенберга, которое было направлено Генриху Гиммлеру, стали перспективные планы «Аненэрбэ». Можно предположить, что в данном случае предполагалось создание «централа» «Наследия предков» в Детмольде, что обсуждалось рейхсфюрером СС и гауляйтером Майером в феврале 1938 года. Откуда об этих планах стало известно Розенбергу, сейчас доподлинно установить очень сложно. Впрочем, можно выдвинуть версию о том, что когда между Гиммлером и гауляйтером Вестфалии возникли трения, последний уведомил об этом Розенберга. Впрочем, это не более чем предположение. В любом случае в августе 1938 года «идеолог партии» и «министр без портфеля» высказывал мнение, что расширение деятельности «Наследия предков» могло «повлиять на духовное и мировоззренческое воспитание в НСДАП», что относилось компетенции рейхсляйтера Розенберга.

А пока вернемся собственно к Экстернштайну. Несмотря на все усилия Гиммлера и Освальда Поля урегулировать финансовую ситуацию в Фонде, к лету 1938 года все работы у этих скал были приостановлены. Тем не менее СС не оставляло Экстернштайн без внимания. Эти утесы стали использоваться в качестве некого ритуального места, что, видимо, было уже давно задумано Гиммлером. Так, например, именно у Экстернштайна 9 ноября 1938 года принимали присягу «новобранцы» 72-го штандарта СС. Показательно, что на обратном пути эсэсовцы приняли участие в погромах, которые вошли в историю как «хрустальная ночь».