Стоунхендж

Хирэк был старше Хенгалла. Он был худым, его суставы болели, а борода была очень редкой. Хенгалл мог сам руководить племенем, но Хирэк разговаривал с богами, и поэтому его совет был важен.

— Ленгар будет бороться с тобой, — предостерёг Хирэк.

— Не будет.

— Он может. Он молодой и сильный, — произнёс Хирэк. Он был обнажён, хотя его кожа была покрыта засохшей меловой кашицей, на которой одна из его жён вывела растопыренными пальцами извилистые узоры. Череп белки висел на ремешке на его шее, а на поясе было кольцо из ракушек и зубов медведя. Его волосы и борода были жесткими от красного ила, который высыхал и растрескивался от сильного жара от очага Хенгалла.

— А я старый и сильный, — сказал Хенгалл. — И если он будет сражаться, я убью его.

— Если ты убьёшь его, — прошипел Хирэк, — у тебя останется только два сына.

— Только один, — огрызнулся Хенгалл. Он сердито посмотрел на главного друида, раздражённый напоминанием о том, как мало у него сыновей. У Китала, вождя племени из Каталло, было 8 сыновей, у Осэйи, который был вождём Мадэна до того, как Китал захватил его, было шесть, а у Мелака, вождя Друинны — одиннадцать. Хенгалл чувствовал позор, что стал отцом всего лишь трём сыновьям, а ещё большим позором было то, что один из его сыновей был калекой. Конечно, у него были и дочери, и некоторые были живы, но дочери — это не сыновья. А своего среднего сына, заикающегося дурачка Камабана, он не признавал своим. Ленгара он признал, Сабана — тоже, но не среднего сына.

— Ленгар не бросит мне вызов, — заявил Хенгалл, — Он не осмелится.

— Он не трус, — предостерег жрец.

— Да, он — не трус, — улыбнулся Хенгалл. — Но он сражается только тогда, когда знает, что может победить. Вот почему он будет хорошим вождём, если останется в живых.

Жрец сел на корточки возле центрального столба хижины. Между его коленями лежала кучка тонких костей — рёбра детей, умерших прошлой зимой. Он потолкал их длинным белым пальцем, выкладывая случайные фигуры, которые он истолковывал с задранной кверху головой.

— Санна захочет это золото, — сказал он через некоторое время. Потом сделал паузу, чтобы зловещее утверждение сделало свою работу. Хенгалл, как и многие другие, испытывал благоговейный трепет перед колдуньей из Каталло, но он внешне проигнорировал эту мысль.

— А у Китала много копьеносцев, — добавил Хирэк следующее предостережение.

Хенгалл толкнул друида, выведя его из равновесия.

— Позволь мне заботиться о копьях, а ты расскажи мне, что означает это золото. Почему оно появилось здесь? Кто послал его? Что я должен с ним делать?

Жрец обежал взглядом большую хижину. С одной стороны висел кожаный занавес, урывающих девочек-рабынь, которые прислуживали новой жене Хенгалла. Хирэк знал, что большие сокровища уже спрятаны внутри хижины — закопаны в полу, или спрятаны под кучей шкур. Хенгалл всегда был собирателем, и никогда — расточителем.

— Если ты будешь владеть этим золотом, — сказал Хирэк, — у тебя будут пытаться его отобрать. Это не обычное золото.

— Мы даже не знаем, из Сэрмэннина ли это золото, — неуверенно произнёс Хенгалл.

Сэрмэннин был страной Чужаков, расположенным много миль к западу, и в течение последних двух лун ходил слух, что люди Сэрмэннина лишились крупного сокровища.

— Сабан видел сокровище, — сказал Хирэк. — И это — золото Чужаков, а они поклоняются Слаолу, хотя и называют его другим именем.

Он замолчал, стараясь припомнить имя, но не вспомнил. Слаол был бог солнца, могущественный бог. И его власть оспаривалась Лаханной, богиней луны, и эти двое, когда-то бывшие возлюбленными, теперь были соперниками. Это было соперничество, которое имело влияние в Рэтэррине и делало любое решение мучительным, потому что обращение к одному богу вызывало возмущение другого. И задачей Хирэка было умилостивить всех богов, не только солнца и луны, но и ветра и земли, воздуха и деревьев, зверей и травы, папоротника и дождя, в общем, всех бесчисленных богов, духов и невидимых сил.

— Слаол послал нам золото, — Хирэк поднял маленький ромбик. — А золото — это металл Слаола, но ромб — символ Лаханны.

— Ты говоришь, что это золото принадлежит Лаханне?

Хирэк молчал некоторое время. Вождь ждал. Это было работой главного жреца — определять смысл необычных событий, хотя Хенгалл делал всё, что было в его силах, чтобы повернуть эти толкования на пользу племени.

— Слаол мог сохранить золото в Сэрмэннине, — наконец произнёс Хирэк, — но он этого не сделал. Поэтому именно их народ будет страдать от этой потери. Появление этого золота здесь не является плохим предзнаменованием.

— Хорошо, — проворчал Хенгалл.

— Но форма золота, — осторожно продолжил Хирэк, — говорит нам о том, что оно когда-то принадлежало Лаханне, и она пыталась вернуть его. Разве Сабан не говорил, что Чужак звал Санну?

— Говорил.

— А Санна почитает Лаханну выше всех богов, поэтому Слаол должно быть послал это нам на сохранение, чтобы она не достала. Но Лаханна ревнива, и она захочет что-нибудь от нас.

— Жертвоприношение? — с подозрением спросил Хенгалл.