Страда и праздник. Повесть о Вадиме Подбельском

После прохлады вестибюля площадь дохнула зноем; возле колонн горячий ветер гнал бумажки, шелуху семечек; над «Метрополем» висела низкая темная туча, обещая затяжной, бурный ливень.

Автомобиль стоял недалеко. Подбельский направился к нему, но тотчас передумал, прошел обратно в высокие двери театра. Свердлов должен был уже два часа назад открыть заседание съезда, партер и ярусы, полные делегатов, истомились в ожидании, а он, оказывается, в Кремле. И надо немедленно туда… Значит, что-то срочное, быть может, тревожное…

На первом этаже, в комендатуре, он снял телефонную трубку, вызвал комиссариат. Залежского на месте не оказалось, попросил других членов коллегии — их тоже не было. Телефонистка уже хотела разъединить, но вдруг попросила обождать: отвечают.

Послышался голос Николаева. Тот почему-то обрадовался звонку, намеревался, видно, чем-то поделиться, но Подбельский оборвал:

— Аким Максимович, я срочно еду в Кремль. Прошу вас, никуда не отлучайтесь от телефона! — И снова передумал: — Впрочем, нет. Вы тоже приезжайте. Можете понадобиться.

В здании Совета Народных Комиссаров сразу же, от первых встреченных на лестнице, узнал новость: около трех часов дня, совсем недавно, в германском посольстве брошены две бомбы, посол Мирбах тяжело ранен, возможно, уже скончался. Чье это художество, было пока неизвестно, но дело явно принимало худой оборот.

Бонч-Бруевич, торопливо выскочивший из кабинета, успел на ходу бросить:

— Позаботьтесь о телеграфе и телефоне, Вадим Николаевич! Я еду в Денежный, в посольство. Если что, обращайтесь к Свердлову, он сейчас у Владимира Ильича…

Свердлов почти тотчас же появился сам. Как всегда невозмутимый, медленно прошелся по приемной, повторил то же самое: телеграф, телефон, возможны всякие осложнения. Сам он вместе с Лениным и Чичериным собрался ехать в германское посольство, чтобы выразить соболезнование, а точнее, негодование этим актом политической провокации, чтобы сообщить о мерах, принятых правительством к обнаружению убийц.

Подбельский уже видел телефонограмму, подписанную Предсовнаркома, — она ушла полчаса назад во все райкомы РКП(б), Совдепы, штабы Красной Армии Москвы: «…Это явное дело монархистов или тех провокаторов, которые хотят втянуть Россию в войну в интересах англо-французских капиталистов, подкупивших и чехословаков. Мобилизовать все силы, поднять на ноги все немедленно для поимки преступников. Задерживать все автомобили и держать до тройной проверки».

В пустовавшем кабинете секретаря ВЦИК Подбельский набросал на листке бумаги, что надо сделать: остановить передачу телеграмм по всей республике, за исключением тех, что будут подписаны Председателем Совнаркома и Председателем ВЦИК, ну и, конечно, наркомом по военным делам. Это первое. Кроме того, нужен пароль, известный узкому кругу людей, — для телефонных разговоров; связь с другими городами только по этому паролю. Сбоку перечислил, кто должен знать пароль: Ленин, Свердлов, народные комиссары Чичерин, Луначарский (в Петрограде) и еще, пожалуй, два-три человека…

Снял трубку телефона, приказал никаких телеграмм больше не передавать — впредь до особого распоряжения. Потом позвонил на Загородную телефонную станцию и тоже отдал распоряжения насчет переговоров. Так. Что еще?

Посмотрел на часы — стрелка подползла к пяти. За окном ярко светило солнце, отбрасывало на булыжник плаца длинные предвечерние тени. Гроза обманула, не собралась.

А Николаев все не появлялся. Подбельский оглядел стол, за которым сидел. Справа, придавленный тяжелым пресс-папье, лежал список телефонов Кремля; в особом столбике все важные телефоны в городе. Подбельский наклонился, вглядываясь в фамилии, колонки цифр. В голове бухнуло: Центральная станция! Ведь если ее кто-то захватит, весь этот список обратится в нуль, в чепуху!.. Займет? А кто должен занять?.. Кто! В октябре прошлого года нашлось кому, а потом пришлось палить в Милютинском из бомбомета. И сколько часов и дней ВРК был без телефона — выключили барышни под смешки юнкеров… Ну нет, теперь будет не так. В случае чего разом выключаем станцию, пусть лучше весь город останется без телефонов… Мы выключаем, сами, а потом включаем только те номера, которые нам нужны. Вот так! Пусть это будет уроком Октября. Научились!..

Он взял еще один чистый лист и наверху написал: «Порядок включения телефонов». Потом, скользя пальцем по списку, стал заносить на лист нужные номера — сначала Ленина, Свердлова, Бонч-Бруевича, за ними штаба Московского военного округа, Моссовета, комендатуры Кремля…

Николаев все не появлялся. Подумалось: наверное, не оказалось автомобиля, надо было сразу послать свой. Он выписал из списка еще несколько номеров. За дверью послышались быстрые шаги, в отдалении коридора — возбужденные голоса. Подбельский встал, поднялся на третий этаж, в Совнарком.