Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

С идеей непорочного зачатия была связана не только вера в божественное происхождение Иисуса (сына Бога, а не земного мужчины), но и вера в особый статус Богоматери. Христианские богословы по-разному понимали значение физической любви, но признавали ее необходимость для размножения и для того, чтобы супруги могли выразить друг другу свою привязанность. Однако, несмотря на эти полезные функции, в Средние века секс считался, прежде всего, источником нечистоты и стыда. Никому, кроме Девы Марии, не удалось стать матерью, предварительно не запятнав себя совокуплением.

Непорочное, чудесное зачатие изображается в искусстве, как правило, так: голубь, символизирующий Святого Духа, спускается на Деву Марию, а Бог-Отец сверху наблюдает за этим с небес. Однако в некоторых редких произведениях к Деве устремляется маленькая, вполне сформировавшаяся фигура ребенка, или же этот ребенок рисуется у нее на чреве – внутри миндалевидного сияния (мандорлы) или круглого медальона (210–212). С момента своего появления в западноевропейском искусстве (XIV в.) такие Благовещения вызывали критику богословов, а после Тридентского собора (1545–1563) и вовсе были запрещены. Церковь учила, что Иисус получил свою человеческую природу во чреве Марии и развивался как обычный эмбрион. Теологи опасались, что глядя на изображения Благовещения, где он подлетает к Марии в виде «готового» человека, верующие решат, что он обрел плоть не в утробе матери, а уже на небе.

210 (XXV). Благовещение. Византия, XII в. Монастырь св. Екатерины на Синае (Египет)

На этой византийской иконе Дева Мария получает от архангела Гавриила благую весть о том, что у нее родится Спаситель. Пространство иконы пересекает золотой луч, в центре которого находится голубь – Святой Дух. Если присмотреться, на груди Богоматери можно увидеть полупрозрачную мандорлу, в которой уже находится младенец Иисус.

На многих изображениях голубь устремляется к уху Мадонны. Эта деталь связана с представлением о «зачатии через ухо» (conceptio per aurem). Ведь Богоматерь зачала не обычным способом, как остальные женщины, а выслушав обращенные к ней слова архангела Гавриила. Епископ Элевтерий Турнейский (V–VI вв.) даже назвал ухо Девы Марии «женой», а ангельское приветствие – «мужем»! И в самом деле, в некоторых сценах Благовещения луч света, голубь или сформировавшийся младенец Иисус летят прямо к уху Богоматери (213). Впрочем, на других образах голубь подлетает к ее утробе (214).

211 a, b. Пачино ди Бонагвида. Древо жизни. Флоренция (Италия), 1305–1310 гг. Firenze. Galleria dell’Accademia. № 1890, 8459

Иисус появляется в этой сцене Благовещения трижды: на коленях у Бога-Отца, в луче света (вместо Святого Духа) и на груди у Марии. Боговоплощение показано как переход из небесной сферы в земную, от отца к матери.

212 (XXVI). Робер Кампен. Триптих Мероде. Турне (Бельгия), ок. 1427–1432 гг. New York. The Metropolitan Art Museum. № 56.70b

Полностью сформированный младенец Иисус с деревянным крестом, напоминающим о том, для чего он приходит в мир, влетает в комнату Девы Марии через окно.

Еще один вариант Благовещения, так называемая «мистическая охота на единорога», возник в позднесредневековом искусстве Германии и Англии. Согласно поверьям того времени, свирепого единорога может приручить только девственница. К ней он безбоязненно подойдет, склонит свой рог и ляжет на колени. На Благовещениях с единорогом Мария предстает в облике девы, приманивающей единорога-Христа, а архангел Гавриил – как охотник, который его загоняет (215). В бестиариях говорилось о том, что единорог хитер, и дьявол не может поймать его. Поэтому этот зверь символизирует Христа, который, по воле Отца, проник в утробу Девы Марии. Видимо, эта метафора и послужила источником вдохновения для художников, поэтов и проповедников, описывавших или изображавших воплощение Христа как охоту на единорога. Впрочем, эта традиция просуществовала совсем недолго – после Тридентского собора подобные варианты Благовещения были запрещены, поскольку в Библии для них не было никаких оснований.

213. Лист, вырезанный из доминиканской Книги песнопений. Швейцария, ок. 1300 г. New York. The Metropolitan Art Museum. № 1982.175