Страдания Адриана Моула

Благодарю за Ваше последнее письмо. (К сожалению, без даты. Если собираетесь стать писателем, впрочем даже если не собираетесь, Вам необходимо научиться датировать все свои письма. Помните, что мы их подшиваем и храним. У Би-би-си огромный архив – часть в Вэре, графство Хертфордшир, часть в Кэвершеме, близ Рединга. В этом архиве есть и очень ценные документы.)

Похоже, жизнь на природе Вас угнетает, приводит в мрачное расположение духа. С поэтами такое случается: вспомните хотя бы Вордсворта и др. Бывает, однако, что природа действует и наоборот, – все-таки жаворонки поют, ягнята с козлятами блеют, нарциссы цветут, ручейки журчат. Во всем этом чувствуется поэзия. Так что отбросьте мрачный настрой и мысли о самоубийстве, а лучше напишите что-нибудь жизнеутверждающее.

Боюсь, Ваше последнее стихотворение все еще не годится для эфира, однако в нем ощущается дух настоящей поэзии, а потому не прекращайте попыток. Авторское право на все работы, разумеется, останется за Вами. (Би-би-си всегда уважала права авторов.) К генеральному директору корпорации с этим вопросом обращаться нет необходимости, поскольку авторскими правами занимается специальный отдел. Должен, однако, напомнить, что Вам пока не выпал счастливый билет.

Вы получили очередной отказ, но из-за этого не стоит расставаться с жизнью. Если бы все поэты кончали с собой после первого же отказа, мир не знал бы поэзии.

Искренне Ваш

Джон Тайдман.

19 сентября, воскресенье

Пятнадцатое после Троицы.

Сегодня наконец собрался с духом и пошел к Берту. Так и знал, что они с Квини отнесутся ко мне враждебно, как-никак я целую неделю манкировал своими обязанностями. Берт кхекнул презрительно и говорит:

– Да что ему за дело до истертых башмаков вроде нас, Квини! Знай себе шляется где-то.

До чего же несправедлив мир! Я уже целую сотню лет без дела не шлялся. Квини ничего не сказала, но только потому, что вообще говорить не может, но зыркала в мою сторону весьма выразительно.

Берт, как всегда, раскомандовался, велел завтра прибраться в доме. По четвергам к ним приходит тетка из Социальной службы, и Берт любит, чтобы чисто было. Спрашивается, на кой черт тогда эта мадам таскается?

20 сентября, понедельник

Утром мы с мамой так и не дождались чека от Социальной службы. Весь день переживал из-за этого чертова чека. Может, Кортни Эллиот его со второй почтой принесет?

Объявили оценки за пробные экзамены. У меня ни одного высшего балла. Не может быть! Уверен, что в списки оценок вкралась серьезная ошибка.

21 сентября, вторник

Утром мама поругалась с Кортни Эллиотом из-за чека. Кортни сказал:

– Не стоит казнить гонца, миссис Моул, за плохие новости.

Мама целый день висела на телефоне, пыталась дозвониться до Социальной службы, но там без конца занято.

22 сентября, среда

Прогулял школу, чтобы сходить с мамой в Социальную службу. Самой ей духу не хватило. И хорошо сделал, что пошел: беременным женщинам в таких местах одним делать нечего.

Мама сразу заняла очередь – таких бедолаг, как мы, там полным-полно. А я в сторонке пристроился, сел на привинченный к полу стул.

Секретарша социальная за толстым стеклом сидит, так что каждый, кто к окошку подходит, должен орать про свои самые сокровенные финансовые проблемы во всю глотку. Когда мама про наши проорала, ей дали билетик с номером 89, она ко мне вернулась и сказала, что нужно ждать. Наш номер, говорит, на электронном табло появится.