Страдания и Звёздный свет (ЛП)

Когда я полностью выдохся, я выскользнул из ее рта и снял ее ноги с прутьев решетки, поймав ее за лодыжку, прежде чем она ударилась головой об пол, и поднял на руки.

Ее губы покраснели, волосы растрепались, а глаза слезились. Свободной рукой она подтянула мои штаны, выглядя серьёзно довольной собой, и я решил, что мы только что уладили наши проблемы.

— Идеально, — я прижался к ее губам, и она прильнула ко мне, ее руки обвились вокруг моей шеи.

Она прижалась ко мне, как кошка, и я глупо ухмыльнулся, прижавшись к ней в ответ, как будто я относился к одному из самых обнимающихся Орденов. Только с ней. И ладно, может быть, с Дариусом в прошлом.

— Счастлива? — спросил я.

— Счастлива, — ответила она с милой улыбкой, и ее глаза вспыхнули зелёным, когда она посмотрела на меня, серебряные кольца вокруг них ярко блестели, знак ее связи со мной.

— Дарси, — выдохнул я, но затем они снова потемнели, и она нахмурилась, когда мое лицо вытянулось.

— Что случилось?

— Твои глаза, — я провел большим пальцем по ее подбородку, нежно целуя. — Они снова были твоими. Всего на секунду, но твои кольца были там.

— Правда? — спросила она, наконец-то излучая надежду и свет, как будто я укротил в ней дикость. По крайней мере, на данный момент.

— Правда.

Она выскользнула из моих объятий, тени снова омыли ее кожу и обернулись вокруг ее тела, как платье, сотканное из теней. Она подошла к краю клетки, изучая свои глаза в отражении прутьев, пытаясь увидеть все своими глазами, и мое сердце замерло, так как я боялся, что она будет разочарована.

Я вскинул голову, услышав тяжёлые шаги, и подошел ближе к Дарси, глядя на дверь.

Дарси выпрямилась, ее инстинкты насторожила моя реакция, и мы оба напряглись, как сторожевые псы, ожидающие вора, ворвавшегося в их дом.

Из всех фейри, которые могли войти в эту дверь и которых я мог бояться, самым неожиданным была моя мать, и я нахмурился, когда Стелла вбежала в комнату, бросив взгляд через плечо и двинулась к нам.

— Что тебе нужно? — рявкнул я, услышав, как подпрыгнуло сердце Дарси.

Она хмуро посмотрела на мою мать, которая приближалась к нам с заглушающим пузырем, и я вцепился в прутья решетки, мои волосы стали дыбом от приближающейся опасности.

— Мне жаль, Лэнс, — прохрипела Стелла, выглядя побежденной, пока она стояла перед нами в угольно-черном халате, который свисал до ее босых ног. Она повернула свою поднятую руку в сторону Дарси, и мощная волна дремоты обрушилась на нее прежде, чем я смог это предотвратить. Дарси ухватилась за прутья клетки, пытаясь удержаться в вертикальном положении, и я с проклятием вцепился в неё, ее конечности ослабли, и она обмякла в моих руках.

— Остановись! Что ты делаешь? — яростно потребовал я у Стеллы, но тут мои колени тоже подкосились, то же самое заклинание накрыло и меня, и мы оба крепко прижались друг к другу, прежде чем рухнуть на пол.

Я наполовину осознавал, что Стелла приближается, её тень упала на нас, когда она открыла дверь клетки.

Меня охватила паника.

Я пытался подняться, пытался бороться. Но заклинание уносило меня в пропасть, и я ничего не мог сделать, когда она наклонилась над нами, властно вцепилась в руку Дарси и прошептала: — Я никогда не хотела, чтобы дело дошло до этого.

Глава 61

Я стояла на коленях на краю утеса, где покоился гроб Дариуса, и смотрела на мир с Драконьего дерева, охранявшим его, как бессмертное существо, поставленное следить за ним на все времена.

Я сломалась, когда прибыла сюда, зная, что должна была позволить себе это, если хотела иметь хоть какую-то надежду собрать силы, чтобы довести дело до конца.

Я не знала точно, сколько времени прошло с тех пор, как я прибыла, но солнце садилось и вставало снова, и теперь небо окрасилось в розовые и оранжевые тона, когда оно начало очередной спуск.

Я подняла с пола рюкзак, который взяла с собой, и аккуратно разложила вещи, которые мне понадобятся, если я хочу это сделать.

Чтобы попасть в Проклятый Лес, нужно выпить дозу аконита, смешанного с живокостью, из чаши, испещренной рунами халгалаз и райдо, и вырезать на своей плоти имя своего самого заветного желания, а затем последовать за болью своего сердца, пока оно не откажется от самой жизни.