Страдания и Звёздный свет

Он зарычал, когда укусил меня, волк в нем взял контроль, в то время как вампир во мне бушевал против такой невозможности. Никто никогда не кусал меня так. Ни разу. Черт, кроме Ориона, меня вообще никто никогда не кусал, и это не могло оказаться дальше от реальности, даже если бы попыталось.

Я ругнулся, поднимая бедра вверх, мой член пульсировал от потребности, пока я терся о его промежность, чувствуя, как его собственная эрекция напрягается сквозь джинсы, когда он тоже опускался на меня.

Сет отпустил мое запястье, его рука двинулась вниз по рубашке, расстегивая пуговицы так легко, как будто их там и не было вовсе, его пальцы протискивались между тканью, исследуя мое тело, его зубы все глубже погружались в мою шею.

— Блядь, — шипел я, мой член пульсировал от отчаяния, мои бедра бились о его бедра, потребность во мне заставляла меня задыхаться, пока он полностью овладевал мной.

Сет расстегнул мою ширинку, его рука обхватила мой член, а он издал низкий рык, вибрация которого эхом отозвалась во всем моем существе. Он двигал рукой идеальным движением, его большой палец размазывал предэякулят с моего кончика по всей головке члена, овладевая мной.

— Подожди, — задыхался я, но он не обращал на меня внимания, двигаясь сильнее, его язык прижимался к моему горлу, когда он снова зарычал.

Я был настолько возбужден, что превратился в ничто иное, как игрушку в его руках, полностью поддавшись его желаниям. Когда он прикусил еще сильнее, желание было неоспоримым, и все мое тело выгнулось дугой, когда я кончил для него, моя сперма хлынула в пространство между нами, а он гладил меня каждый момент, наполненный блаженством.

Сет убрал зубы с моей шеи, отпрянул назад и одарил меня хищной ухмылкой, его зубы все еще были испачканы моей кровью, пока я задыхался под ним.

— Хороший мальчик, — промурлыкал он, издеваясь надо мной с этой гребаной улыбкой, его пальцы собирали мою сперму на них, прежде чем он засунул их в рот и обсосал. — Но не думай, что я уже закончил с тобой. Ты хочешь учиться у большого, плохого Волка? Тогда я позабочусь о том, чтобы ты получил действительно качественный урок.

— Сет, — прорычал я, в моем тоне звучало предупреждение, но его глаза были темными, жесткими, как будто он одновременно находился здесь и не был вовсе.

— Ты хочешь выучить этот урок или нет, красавчик? — насмехался он, его рука двигалась, чтобы сжать в кулак мои волосы. Он откинул мою голову назад, его глаза сверкнули угрозой, когда он рассматривал укус, который оставил на моем горле.

Я смотрел на него, удивляясь, какое безумие овладело нами обоими, когда человек, который был моим лучшим другом и моим самым заветным желанием, смотрел на меня так, словно я был и тем, и другим, и в то же время каким-то образом совсем никем для него. Он казался рассерженным на меня, даже когда похоть между нами покрывала воздух так густо, что я ощущал ее вкус.

— Ты выглядишь так, будто хочешь сделать мне больно, — произнес я грубым голосом, и он склонил голову на одну сторону, наполовину пожав мощным плечом. — Ты собираешься сказать мне, почему ты так зол на меня, или ты просто хочешь, чтобы ненависть выветрилась из твоей системы?

Что-то разбилось в темной ауре, которую он испускал, мерцание боли пробилось сквозь его взгляд, как первый луч рассвета, прежде чем он снова закрылся так быстро, что невозможно было сказать, не привиделось ли мне это.

— Я никогда не мог ненавидеть тебя, Кэл, — пробормотал он, отступая назад, словно собираясь уйти, но я поймал его за запястье, чтобы остановить, хотя выражение его лица достаточно ясно говорило мне, что он не собирается говорить мне, что с ним не так.

— Я тоже злюсь, — сказал я, дергая головой в одну сторону и заставляя его разжать свою хватку на моих волосах. — Злюсь на весь этот гребаный мир. На Лайонела, на нашу судьбу, на наше ужасное гребаное везение. На Дариуса. На все. Но я не чувствую ничего подобного, когда я с тобой. Ты заставляешь меня забыть, даже если это ненадолго.

— Ты тоже заставляешь меня забыть, — сказал он, тени пролегли за его глазами, как только мы разделили эту боль.

Я приподнялся на локтях, придвинувшись так близко, что вдыхал его дыхание, наши рты соприкасались, не преодолевая расстояния, разделявшее нас.

— Хорошо, — сказал я ему в губы, и он издал низкий стон, его взгляд прожигал меня, словно он охотился за самыми глубокими частями меня, желая присвоить их себе.

Я поцеловал его. Это не был тот жестокий поцелуй с требованием, который мы делили до сих пор, скорее это был вопрос и мольба, моя душа обнажилась, предлагая ему себя, а он поднялся, чтобы прикоснуться к ней.

Лунный свет лился в окно, и я застонал, когда наш поцелуй углубился, я запустил руку в его волосы, поскреб по бритой стороне, а затем запутался в более длинных. Он был таким сильным, это доминирующее, дикое существо, вырвавшееся из сна и пришедшее, чтобы оторвать меня от реальности, которую я когда-то знал. Я никогда не испытывал такого вожделения, от его интенсивности у меня перехватило дыхание, а потребность в большем переполняла меня.