Страга Севера

– Нет, русский, – тихо улыбнулся Юрий Алексеевич. – Сергей Васильевич Жабин. Это он так представляется… Мы недавно с ним разговорились. Он тоже на пенсии без всяких льгот, бедствует. И вдруг он говорит: эх, Алексеич, я однажды такого маху дал! Говорит: амальгаму в Ужгород возил, под своим личным контролем, и тару сам опечатывал. Ну что стоило с каждой банки отлить понемногу в ведро? Проверки-то после меня никакой не было! Сейчас бы мы с тобой, говорит, выпарили ртуть на костерке и жили бы как Мавроди. Или как Попов. Жабэн-то не знает, что и я возил…

– Кто еще мог возить амальгаму? – напирал полковник.

– Больше никого не знаю, – разочарованно проговорил старик. – Вот Сергей Иванович Зайцев, Птицелов наш, тот всех знал… И Сердюк знал.

Птицелов принял яд на глазах Арчеладзе. Полковник Сердюк, отставной полковник, застрелился у себя на даче из малокалиберного пистолета Марголина… Вопросов больше не было. Арчеладзе достал портмоне – денег с собой было немного, всего пятьсот тысяч. Протянул старику.

– Возьмите, Юрий Алексеевич. Остальные потом, когда проверю информацию.

– Спасибо, товарищ полковник, – забывшись, сказал старик и спрятал деньги. – А долго проверять будете?

– Нет, дня три-четыре.

– Спасибо! – Старик растерянно закрутил головой. – Только я теперь с деньгами идти боюсь…

– Подвезу.

– Тут рядом, на Олимпийском проспекте!

Полковник отвез старика к огромному, как крепостная стена, дому № 22, посмотрел, как тот войдет в подъезд, и, трогаясь с места, взял трубку радиотелефона. Дежурный помощник не дремал, зная, что шеф на важной встрече. Приказал ему подготовить данные на всех людей, названных стариком, отпустил группу обеспечения и поехал домой.

У въезда во двор стоял какой-то «Москвич» – полковник уже реагировал на каждый. И когда фары выхватили его из темноты, увидел – вишневый! Он резко затормозил и включил дальний свет, чтобы просветить кабину. В этот момент «Москвич» резко взял с места и, не зажигая даже подфарников, помчался по улице. Арчеладзе, зажигаясь погоней и мстительным злорадством, поехал за ним. Как он очутился здесь? Где группа Локтионова, которая обязана сейчас висеть у «Москвича» на «хвосте»?!

Выложил из кармана пистолет, хотел снять трубку радиотелефона, однако «Москвич» резко развернулся и, чуть не зацепив машину Арчеладзе, полетел в другую сторону. Полковник круто вывернул руль и все-таки ударился колесом о бордюр – чтобы повернуть, пришлось сдавать назад. Пока он делал виражи, темный «Москвич» исчез из виду. Полковник остановился и позвонил дежурному помощнику:

– Где сейчас группа Локтионова?

– Четыре часа назад их объект ушел из-под наблюдения, – доложил помощник.

Можно было сейчас поднять тревогу, перекрыть район, устроить проверки на улицах, но пока ГАИ раскачается, пока ОМОН рассредоточится по постам, этот «Москвич» будет далеко…

– Утром Локтионова ко мне, – велел полковник и выключил связь.

Утром на столе лежал ворох донесений, читать которые не хотелось. Резиденты, на связи у которых были агенты, внедренные в патриотические партии и движения, лениво сообщали, что поступлений денежных средств на счета не было, что несколько предпринимателей и два директора завода с периферии привозили наличными небольшие суммы и передавали руководителям непосредственно в руки. А также доставили три пишущих машинки и один факс. Кроме того, движение «Трудовая Москва» намеревается провести очередной митинг, и агент требует, чтобы ему нашли возможность передать двадцать пять красных флагов.

Шить красные флаги у Арчеладзе не было никакого настроения. В приемной ожидали Воробьев, Локтионов и помощник по спецпоручениям. Однако полковник запросил информацию от Нигрея.

– Ничего не поступало, – ответил начальник оперативной группы. – Есть другая: по вашему ночному заданию. Все лица, названные Юрием Алексеевичем Молодцовым, значатся в списках работников Третьего спецотдела Министерства финансов. Установлен адрес Сергея Васильевича Жабина. Владимир Петров в мае девяностого выехал с семьей в Израиль, проживает в городе Бен-Гурион.

– Появится Нигрей – ко мне, – распорядился Арчеладзе. – Информацию приму сам.

Он вдруг пожалел, что отдал Нигрею свою «мочалку». Пока она в его кармане, будешь сидеть как на иголках… А тут еще ночная встреча добавила работы! Придется сегодня же вылетать в Ужгород, самому посмотреть контрольно-измерительную станцию, потом встретиться с этим Жабэном и, пожалуй, можно иди к «папе» с докладом. Разговоры с токарем и лаборанткой, что амальгамировала золото, – это уже конкретная разработка «жилы»…