Страх

И Сосновский быстрыми шажками засеменил к морю. Следом направились трое телохранителей. На берегу он разделся. Телохранители, переглянувшись, последовали его примеру. Виктор Ильич широко раскинул руки, подставив ладони солнцу, закрыл глаза, долго стоял без движения. Это он называл медитацией. Обнаженное его тело являло собой жалкое, даже удручающее зрелище, особенно в сравнении со стройными и мускулистыми телохранителями. Так Кукрыниксы в свое время изображали америаканских империалистов. Массивное, одутловатое тело с рахитичным животиком, казалось, едва удерживали короткие, тонкие да к тому же кривые ножки. Большая лысая голова из-за короткой щеи, была будто посажена прямо на плечи. Подвижным лицом с тонкими губаи, острым носом и черными, беспристанно бегающими глазками, он походил на филина или сыча. Глядя на него, не верилось, что это тот самый человек, промышленный магнат, могущественный олигарх, без участия которого не проходило ни одно более-менее значительное событие в стране.

Медитация Сосновского продолжалось не менее получаса. Наконец, он глубоко вздохнул, проговорил с воодушевлением:

— Хорошо как! Хорошо! — и вошел в воду по пояс. Принялся приседать, выражая свой восторг возгласами: — О-хо-хо! А-ха-ха! Замечательно, ага! Великолепно!

Плавать он так и не научился. Сколько пробовал, но ни того… Никак. Он испытывал перед водой прямо-таки мистический, ага. Бежал от нее, как черт от этого… Как его? От ладана. Бежал, как черт от ладана. Говорят, что если человек боится, воды боится, то обязательно того… Утонет, ага. Но ему не грозит. Вон сколько вокруг… Слуг вокруг. Каждый за честь и все такое.

Виктор Ильич вышел на берег. Один из телохранителей, тот самый, Гриша или Дима, предупредительно протянул ему махровое полотенце.

— Вот, Виктор Ильич, совершенно свежее.

— Спасибо, ага, дружок! — поблагодарил Сосновский, беря полотенце. Крепко растерся, оделся и бодро зашагал к дому. Настроение заметно улучшилось.

Выпив кофе, Виктор Ильич поднялся к себе в кабинет, набрал номер телефона начальника службы безопасности Варданяна.

— Варданян слушает, — услышал Сосновский знакомый голос.

«Дурацкая привычка того представляться ага», — с неудовольствием подумал Виктор Ильич.

— Здравствуй! Ну, чего там что? Рассказывай.

Голос Варданяна сразу стал почтительным, даже заискивающим. Алик Иванович прекрасно понимал, что босс последнее время, особенно после проколов с братьями Татиевыми и мнимым подполковником ФСБ Кольцовым (Варданян только-что узнал, кто скрывался под этой фамилией) был очень недоволен его работой. Да тот и не скрывал этого. А это могло привести к тому, что генерал мог её потерять. А что значит — потерять такую работу с его-то информированностью? Нет-нет, только не это. Потому, он, как мог, пытался загладить свою вину.

— Здравствуйте, Виктор Ильич! — воскликнул он радостно, будто все время сидел у телефона и ждал звонка любимого шефа, и вот, наконец, дождался. — Как отдыхаете?!

— Да ладно… Чего там, — недовольно проворчал Сосновский. — Ты того… Ты дело, ага.

— Прямо не знаю с чего и начать, Виктор Ильич.

— А ты этого… Начни с главного. Нашли эту… Как ее?

— Нашли, Виктор Ильич. Моим ребятам это стоило больших трудов.

— Это хорошо, ага. Это молодцы! И что там? Действительно, как в письме? Действительно?

— Да, Виктор Ильич.

— Ты смотрел, да?

— Я ведь должен был удостовериться — та ли эта пленка, — будто в чем оправдываясь проговорил Варданян.

— А ещё кто? Еще кто-нибудь смотрел?

— Нет-нет, лишь я один. Я ведь прекрасно понимаю, что к чему.

— И как там? Что там? Все так?

— Да, Виктор Ильич, от начала до конца.

— Ты вот что давай. Ты приезжай давай. Что б одна нога того, а другая… Вот именно. Завтра что б. Сам хочу. Посмотреть хочу. До свидания, ага.

Сосновский положил трубку. Откинулся на спинку кресла, расслабился.

Вот и на этот раз все того… Все прояснилось, ага. Устал. Сколько можно? Спать что-то. Может выпить коньячка и часок другой? Нет, тогда ночью не того. А вот коньячка стоит. Очень даже стоит.

Сосновский встал и засеменил к бару. Но он не знал, что Варданян в телефонном разговоре сознательно упустил многие важные моменты. Если бы Виктор Ильич сейчас о них знал, то не был бы столь благодушен.

Глава пятая: Еще одно убийство.