Страх

Баккегорден был большим и красивым домом на окраине Хальдена. Позвонив у двери, Рикард не надеялся, что ему откроют.

Но Винни была дома. Увидев его, она была смущена и обрадована, а Бранцефлор громко лаял.

— Ты дома? — изумленно произнес он. — А я звонил несколько раз.

— Телефон… и вообще все это время я провела у Агнес… — растерянно произнесла она. — Ты не желаешь… войти?

— Только на минутку, — сказал он, шагнув в дом. — Я должен уехать домой, к родным.

— А-а-а… — произнесла она, и радость угасла на ее лице.

— Да, мой дедушка при смерти.

— Какая жалость!

— Да. Мы с ним большие друзья. Но… Как пусто здесь? Куда ты унесла все вещи?

— Кто-то был в доме и похитил все… — низко наклонив голову, ответила она.

— Но почему же ты не сообщила об этом в полицию?

— Я… мне не хотелось поднимать шум из-за каких-то вещей, — почти прошептала она, совершенно смутившись. — Это так… несущественно.

— Но… Тем самым ты просто покрываешь вора!

— Но это не совсем вор…

— Ханс-Магнус Ольсен? Да, об этом мне следовало подумать заранее! Но у него нет никаких прав на этот дом.

— Некоторые вещи принадлежали тете Камме.

— Да, возможно, он взял и ее вещи, я не знаю. Но ведь в доме вообще ничего не осталось! Я позвоню сейчас же… Нет, я забыл, ведь телефона здесь больше нет! Он прихватил с собой и телефон?

— Да. Он переставил телефон к себе и сменил номер.

— Кроткая душа! Знаешь, Винни, мой поезд скоро отходит. Не могла бы ты съездить со мной на Липовую аллею? Мне так много надо сказать тебе.

Она изумленно уставилась на него.

— Но не могу же я…

— Мы поговорим об этом в поезде. Хочешь поехать со мной?

— Но что скажут на это твои родные?

— Ничего. Они люди благородные. И к тому же они уже много лет твердят мне, чтобы я привел домой девушку. Но мне еще никто не попадался.

«Он сказал, девушку, — подумала она. — Но ведь я немного старше тебя! Впрочем, это глупо, ты же не сватаешься ко мне, просто приглашаешь к себе в гости!»

— Мне нужно упаковать вещи… — неуверенно произнесла она.

— Давай! А я тем временем пойду в полицейский участок и попрошу их разыскать Ханса-Магнуса Ольсена. Этот проходимец слишком много позволяет себе, и мы должны помешать ему продать твои вещи.

Винни ничего не ответила. Она выросла вместе с Хансом-Магнусом, но друзьями они никогда не были. Он постоянно дразнил ее, и ее нынешняя неуверенность в себе во многом объяснялась этим.

Поэтому Винни не считала, что чем-то обязана ему.

Многие из исчезнувших вещей принадлежали ее бабушке. На них он вообще не имел права. Но Винни признавала за ним право забрать вещи его матери.

Когда Рикард вернулся обратно на такси, она уже упаковала сумку и нервничала, ожидая его. Смущенно улыбнувшись ему, она неловко уселась в автомобиль. На самой большой скорости машина понеслась к вокзалу. Бранцефлор от страха вытаращил глаза.

Находясь рядом с Рикардом, она была не в состоянии что-либо говорить. Он тоже не знал, что сказать, и его задачу не облегчало то, что она отвечала ему односложно: да и нет. На вокзале он взял ее сумку, купил билеты, нашел место возле окна в полупустом вагоне. И они поехали в Осло с собакой под сидением.

Рикард смотрел через окно в сторону лесопильного завода и хальденского порта. То место, где стояла «Фанни», было теперь пустым. Глядя на высокие, покрытые лесом холмы острова Сау, он подумал о том, что жители острова теперь осмеливаются выходить в город… Поезд ехал дальше, мимо хальденских окраин.

Накануне отъезда Рикард хорошо представлял себе, о чем он собирается поговорить с Винни. Теперь же все вылетело у него из головы. Мысленно беседовать с человеком — одно дело. Но теперь, когда она сидела против него в купе поезда, подобный разговор казался ему просто идиотским.

Он хотел сказать ей, что оценил сполна ее мягкий, робкий нрав, что ему нравится ее смущенная улыбка и неловкие движения рук, ее непосредственность, когда она становится собой и забывает о наставлениях тети Каммы, что он ценит ее желание приносить пользу другим. Все это делало ее совершенно неотразимой. Он много думал о ней в последние дни, и всякий раз, когда он вспоминал о ней, на душе у него становилось тепло.

Обо всем этом он хотел рассказать ей — но с чего ему следовало начать? Слова застревали в горле, и, когда он понял, что она чего-то ждет от него, его прошиб холодный пот. Ведь он сказал ей: «Я хочу поговорить с тобою». Низко опустив голову, она смотрела в окно, но вся ее напряженная поза свидетельствовала о том, что она чего-то ждет от него. «Почему же он ничего не говорит?» — вопрошала она всем своим видом.

А Рикард молчал. Он злился на самого себя, но говорить был просто не в состоянии.

Проехали Скеберг. Впереди был еще долгий путь. А он никак не мог найти обычную, нейтральную тему для разговора. И это было для него так мучительно!

— Скоро весна… — смущенно произнесла она наконец.

— Да, — ответил он, торопливо отворачиваясь к окну.